Когда коса срезала уязвимую кожу на макушке абалиса, Порождение Хаоса изрыгнуло лаву пополам с копошащимися лентами огненных внутренностей. И растеклось ядовитой лужей.
Девчонка не нашла сил даже на улыбку, с трудом перевела дух, отступила, тяжело дыша. А ведь глаза все еще слезятся. И тут она увидела ковыляющего к двери Аситаро. Если бы не раненая нога, эльфа бы давно и след простыл. Марори хотела было махнуть рукой, но тут из кармана темного что-то выпало и, звякая, покатилось по полу.
Адова печать!
Проклятая кровь – не вода, даже если ее всего пара капель, да и те сомнительного качества. Но Марори жестко заткнула небеснорожденную часть себя, что взывала к жалости и предлагала забыть и простить. Плевать на его подлости, плевать на попытки вытравить ее из Дра’Мора. Но он собирался бросить ее на растерзание абалису, от которого она же его и спасла. Потрошители должны стоять друг за друга горой, потому что если не полагаться на товарища – как еще выстоять и выжить? Может быть она и самое слабое звено в цепочке Третьего круга, но уж точно никогда бы не оставила своего в беде. Даже если это ушастый треклятый гад Аситаро.
Марори подобрала печать, догнала эльфа и без жалости толкнула в спину. Тот не удержался и упал ничком, правда, довольно резко развернулся, прижигая ее ненавистным взглядом. Она приставила к его горлу лезвие косы, надавила, пока на шее не обозначился кровавый след. Взгляд Аситаро из ненавидящего стал перепуганным. Должно быть, выглядела она соответствующе, раз эльф всерьез решил, что сейчас его прирежут. Ни слова не говоря, Марори вдавила колено ему в грудь, вытравливая из легких хриплые потуги вздохнуть.
– Добро пожаловать в Дра’Мор, фальшивка, – прошипела прямо в перепуганное лицо и со всего размаху влепила печать эльфу в лоб.
Аситаро, прищученный лезвием, боялся даже вдохнуть.
Марори отняла печать от кожи темного, с нарочитой аккуратностью спрятала в карман.
– Будет у меня на случай, если забудешь, какой ты трус.
И встала, чувствуя, как от злости дрожат руки. Не оборачиваясь, пошла прочь. В дверях ее встретил Крэйл. Окровавленные лоскуты свисали с его тела, бинты волочились по земле, мокрые от крови. Капюшон сполз с лица, обнажая исполосованное шрамами и кровоподтеками лицо, клыки выпирали наружу, словно у дикого пса. И тем не менее, он улыбнулся.
– Перестала я быть жалкой милой девочкой? – спросила Марори, проходя мимо.
– Нет, но научилась хорошо притворяться. И он поковылял следом.
В коридоре их ждали остальные, и пополнение в виде некроманток-первокурсниц. Все кроме одной выглядели растерянными и определенно не готовыми к происходящему ни морально, ни физически. Та как раз перебинтовывала запястье Эашу. Рядом стоял распахнутый саквояж со всякими мазями и странного цвета склянками, откуда дьяволица со знанием дела выуживала необходимое. Увидев Марори, инкуб отшвырнул припарку и сорвался с места. Раз – и сграбастал Марори в охапку.
– Ты в порядке, цыпочка?
Ох и мастер же он играть. И забота звучит искренне – не подкопаться, и сжал так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть.
– Вроде да, – ответила Марори, не имея ни малейшего понятия, куда деть руки. В одной она сжимала древко косы, другая безвольно висела вдоль тела, онемевшая от растекшейся боли – давал знать о себе «подарок» абалиса. – Ты меня задушишь.
– Я волновался.
– Все в порядке, у меня были хорошие учителя.
Эашу не поверил, отстранил ее, осмотрел с ног до головы и, едва увидев ожег, вверил заботам некромантки. Дьяволица тут же принялась за дело.
– Девушек нужно отвести в безопасное место, – прохрипел Крэйл. – Здесь только под ногами будут путаться. Ниваль, Эашу – займитесь. Отвечаете за каждую головой.
Инкуб что-то недовольно промычал, но шанатар был непреклонен.
– Даган и Кулгард – на вас левое крыло. Я видел следы секачей, скорее всего пауки успели свить гнездо. Его нужно найти, иначе за час размножатся, как чума.
Те без лишних разговоров убежали в указанном направлении. Марори с опаской посмотрела на Крэйла. То есть, получается, что.
– Ты пойдешь со мной, – сказал он коротко, – в правое крыло. И держись на расстоянии, если не хочешь попасть под руку.
Она не спорила, послушно отправилась следом. Интересно, почему он вдруг решил взять ее с собой? Из нее не ахти какой напарник. А может потому и взял, чтобы обезопасить товарищей? Развязать им руки. Сам-то Крэйл, каким бы немощным ни выглядел, прекрасно справлялся в одиночку.
А вдруг это какая-то уловка?
И все же Марори испытывала облегчение и. радость? Крэйл в качестве напарника придавал уверенности, что сегодняшнюю ночь она все же переживет.
– Я видел ахасов, – не поворачивая головы, прокаркал Крэйл, – ими тут все кишит. Одной тебе не безопасно.
– Я не видела ни одного, – забеспокоилась Марори. – Почему кроме нас двоих никто их не видит?
– Потому что все ахасы – от крови шанатаров. Это мы их создали, и мы ими управляли. Какое-то время. А ты видишь лишь тех, что натасканы убить тебя. Впрочем, это не означает, что остальные не захотят тобой полакомиться.
– Каким образом?
Крэйл издал что-то похожее на стон отчаяния пополам с раздражением.
– Этот разговор, нильфешни, лучше отложить на потом.
– Хранители говорили, если мы будем. вместе, случиться что-то плохое. – Марори не сразу сообразила, что произнесла это вслух. Почему именно рядом с ним она перестает себя контролировать и мелет несусветную чушь? Только ли потому, что боится? Или из чувства благодарности, что Шаэдис, каким бы злым и бешенным он ни был, уже несколько раз спасал ее от неприятностей?
– Этот разговор, Марори Миллс, мы тоже отложим на потом. Но чтобы ты не натворила глупостей.
Он так резко остановился и схватил ее за запястье, что они едва не стукнулись лбами. Ни слова ни говоря, приблизился носом к ее раненому плечу. Некромантка-дьяволица перебинтовала рану, но повязка все равно намокла от крови. Он жадно и шумно вдохнул носом. Марори почувствовала, как его тряхнуло. Он притягивал ее все ближе и ближе, как будто собирался вдавить в себя. А потом так же резко отступил, вскинул голову и уставился на спутницу ярко-горящими алыми глазами.
Она ничего не смогла сделать – отшатнулась. Хотелось поддаться желанию немедленно, сию секунду уносить ноги куда подальше. Как она могла думать, что рядом с этим непредсказуемым существом ей будет безопасно?
Крэйл снова сгорбился.
– Никогда! Слышишь? Никогда, что бы ни случилось, даже если я буду подыхать, буду выкручивать тебе руки, угрожать разорвать на куски – не позволяй мне пить твою кровь.
Она открыла рот, чтобы спросить – почему, но шанатар пресек попытку резким взмахом руки и молча зашаркал дальше.
Одна аудитория, вторая. В третьей они расправились с целым выводком туманников. Крэйл шагал натужно, как будто каждый пройденный метр давался ему неимоверными усилиями, но в бою он оживал: переставал сутулиться, куда-то девался горб, а движения становились резкими, выверенными, просчитанными наперед. Он как будто заранее знал, откуда ждать удар и действовал на опережение. И все, что он вытворял своими клинками, представляло собой безобразное кровавое совершенство.
Марори же досталась участь девчонки, с открытым ртом наблюдающей невероятное феерическое представление.
Крэйл не соврал, когда сказал об ахасах. На парочку таких они наткнулись, как только завернули в правое крыло корпуса. Здесь стоял полумрак, часть ламп валялась на полу, часть раздражающе моргала и потрескивала. Ищейки накинулась сразу с двух сторон, и от одной Марори с успехом отбилась самостоятельно. Второго ахаса Крэйл безжалостно раздавил. Еще одного он же прищучил парой минут позже, когда они с Марори вытаскивали из-под завалов обвалившейся колонны преподавательницу Плетения. Она снабдила их пожеланием «выпотрошить всех к такой-то матери».
– Мастерская Плетения, – сказал Крэйл, останавливаясь перед полуприкрытыми дверьми.
Марори и без его подсказок прекрасно знала это место – здесь она провела чуть ли не единственные радостные часы за все время учебы. До сегодняшнего дня. Потому что вкус победы над противником, превосходящим тебя по силе, стоил всех многих часов страданий и насмешек. И изучение Плетения не шло с ним ни в какое сравнение.