– Маловато зрителей для розыгрыша.
И сколько еще они будут вот так пикироваться огрызками фраз?
– Я не шучу, малявка, не разыгрываю, не прикалываюсь, и у меня, черт его дери, нет ни единого злого умысла. Я просто хочу, чтобы ты была со мной. У меня никогда не было ни с кем серьезных отношений. И я, точно так же, как и ты, ни фига не представляю, что нужно делать. Я не принц на белом коне, я не умею петь серенады, а даже если бы умел – черта с два бы пел, потому что вся эта сопливая ерунда не по мне. И ты уже видела, во что я могу превратиться, если снова попаду в немилость. А еще я чувствую, что между тобой и Эашу нет ничего и близко похожего на то, что происходит между нами, когда мы рядом.
– У нас деловое соглашение, – быстро сказала она. И тут же выложила всю подноготную их липовой «любви». – Если Эашу узнает, что я проболталась, – он будет очень недоволен.
Шаэдис осклабился. Его клыки заставили Марори поежиться. Желание держаться от этого чокнутого шанатара отложилось на уровне подсознания и срабатывало всякий раз, когда проявлялась его истинная натура кровопийцы. Но, вместе с тем, он был совершенно прав: между ними была особенная связь. Что-то невидимое и неосязаемое, от чего воздух мгновенно накаляется и начинает угрожающе трещать. Она до смерти его боялась – но и не могла не думать о том, что сама выпросила тот поцелуй. И что именно рядом с Крэйлом, даже после всех его признаний, она чувствует себя в безопасности.
– Свалилась же мне на голову, чтоб тебя. – Шанатар запустил пятерню в волосы, а потом задумчиво положил ладони на руль.
Это же шанатар, сумасшедший и чокнутый, ни единому его слову нельзя верить, но она чувствовала острую необходимость посмотреть на него, вцепиться взглядом в его взгляд. Думать всерьез, что этого будет достаточно, чтобы распознать ложь, – верх наивности. Правда, она совершала и более бессмысленные вещи, так что – одной больше, одной меньше, какая разница?
– Мне никогда не делали такого предложения. То есть, в смысле, мне вообще ни разу не делали предложения стать. чьей-то. Как это вообще понимать?
– Что именно тебя смущает?
– Ну… обычно. Разве ты не должен был предложить встречаться?
– До чего же девочки зациклены на словах. – Крэйла как будто прорвало – он запрокинул голову и от души расхохотался. – Хорошо, Марори Шаэдис, как ты смотришь на то, чтобы стать моей подружкой?
– Если ты меня разыгрываешь, шанатар, я. устрою тебе какую-то пакость.
– Я похож на клоуна?
Так, секундочку. Она что, всерьез решила согласиться? Как будто одного фарса с фальшивыми отношениями ей не хватает. И как вообще можно всерьез рассматривать отношения с парнем, от которого хочется унести ноги на край света?
– Хорошо, Шаэдис, давай попробуем, – хмурясь, ответила Марори.
– Ок, малявка, давай попробуем, – так же хмуро ответил он. – Только. есть одна загвоздка.
– Дай угадаю – никто не должен о нас знать? – В памяти живо воскрес образ разъяренного дознавателя, который с пеной у рта доказывал, что они с шанатаром не должны находиться даже в пределах одного здания. – Не уверена, что смогу разорваться на два.
– Я скажу Эашу, что лавочка закрыта, – перебил ее Крэйл.
– У него такие планы на этот тотализатор, он будет недоволен, если все рухнет вот так.
– Перебьется, – отбрил шанатар. – Слушай, как тебя вообще угораздило в это вляпаться?
– Имеешь в виду нас с тобой?
Крэйл обжег ее недовольным взглядом. Марори отвернулась к боковому окну, повозилась и поджала ноги так, чтобы угнездиться в кресле. Хотелось спать даже несмотря на присутствие шанатара. Она что – всерьез приняла его предложение? И он всерьез его сделал? Действительно, как она смогла вляпаться в такое? В книгах и фильмах все было куда романтичнее: трепетание сердца, дрожание рук, слезы и пылкие признания. В предложении Крэйла – которое и на предложение тянуло с трудом, – были чертыхания, обзывательства и звериные оскалы вместо счастливых улыбок. Марори покосилась на его руки: жилистые, с выразительными темными венами, уверенно держат руль. Разве он не должен был хотя бы обнять ее в ответ на согласие?
От мысли о подобных нежностях Марори невольно поежилась.
«Что ты творишь?» – вопрошал внутренний голос. Пришлось заткнуть его, потому что в данном случае спрятать голову в песок было куда проще, чем пытаться найти ответ.
Крэйл снова завел мотор. Какое-то время они ехали в полной тишине, потом у него зазвонил телефон. Судя по обрывкам фраз, звонил Кулгард. И судя по тому, что Крэйл бросил на нее короткий взгляд и ответил «Она со мной», – Кул беспокоился из-за ее отсутствия. Удивительное дело, а ведь именно мощная фигура и суровое лицо однокурсника без намека на эмоции сначала пугали ее почти так же сильно, как и изможденный сутулый Крэйл. Сейчас это все казалось отголоском какого-то чужого ей прошлого.
– Все, что говорят о тебе – правда? – наконец, осмелилась спросить она о еще одной мучившей ее вещи.
– Обо мне много чего говорят. Обычно всякую хрень. Что тебя интересует?
– Твое наказание, – выпалила она на одном дыхании. – Что ты голыми руками чуть ли не пару человек разорвал.
– Троих, – спокойно поправил шанатар. – Троих светлокровных ублюдков, которые утыкали меня ритуальными зубочистками и возомнили, что этого достаточно, чтобы расправиться с шанатаром. Они собирались отрезать мне голову – что мне оставалось делать? Попросить продезинцифировать нож?
Значит, правда. Внутри все опустилось. Какими бы обстоятельствами ни были оправданы его действия, он отнял три жизни и при этом сам остался жив.
– Я плохой парень, малявка, – снова напомнил Крэйл, – мне казалось, я достаточно ясно дал это понять.
Она молча отвернулась к дороге. Все вокруг – балаган, игра на публику, костюмированное шоу, где ей отведена роль главной дурочки. Марори пыталась найти объяснение своему поступку – и не находила ничего вразумительного. Просто ей уже семнадцать, а она ни разу ни от кого не слышала подобных слов. Крэйл застал ее врасплох, в эйфории между тем, что ей позволено остаться в Дра’Море, и обретением статуса «своего парня». И его это «Будь моей?» звучало до странного искренне, и так хотелось поверить, что и она может снова почувствовать себя нормальной семнадцатилетней девчонкой, у которой все так же, как и у сверстниц: свидания, кино, прогулки под звездами.
Марори отвернулась к окну и скоро, умиротворенная урчанием двигателя, уснула. Крэйл разбудил ее около какого-то заброшенного дома, посреди пустоши, откуда хорошо виднелись драморские шпили.
Занималось утро.
Кровь рассвета пролилась на черные пики башен, предвещая грядущую огненную бурю. Марори с улыбкой осознала, что привыкла к ним так же, как простой человек привыкает к грому и молнии. Грохот падающих с неба огненных искр подчас действовал успокаивающе.
– Что мы тут делаем? – Она потерла тяжелые после сна веки, которые отозвались болезненным зудом.
– Предлагаешь войти через парадный вход? Светлые, ну почему нельзя просто ответить?
Она проследовала за ним в дом. Внутри оказался подготовленный круг для портала. Судя по тому, что других людей поблизости не было, его сделал Крэйл. Марори вспомнила, что на занятиях обучения Плетению он – самый редкий гость, и трусливо подумала, что дисциплинарное взыскание за побег, возможно, не такой уж плохой вариант. Крэйл спокойно зашел в круг, она встала рядом. Почему так просто взять под руку Нима, даже невзирая на присутствие в опасной близости его подружки, и так тяжко от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к шанатару? Одно хорошо – после того, как он перестал выглядеть умертвием, от него и мертвецким холодом больше не разило.
Пока она думала, как лучше поступить, Шаэдис решил за нее. Бросил под ноги порошок, выдернул пару нитей Плетения, свил кокон. А потом сграбастал ее за шиворот, заставив прижаться к его боку. Несколько секунд, которые она провела, уткнувшись носом ему в подмышку, были, наверное, самыми длинными и страшными в жизни. Но, как только портал развеялся, и они оказались в его комнате, шанатар тут же отпихнул ее от себя. Как будто ее близость и ему была неприятна.