– Не надейся, – запросто ответил он, достал из заднего кармана брюк еще пару снимков и уверенно вложил их девушке в ладонь. – Держись подальше от этого психа, Марори. И можешь собирать вещи.
Она не стала ничего спрашивать, просто пулей вылетела за дверь, где почти сразу угодила в охапку к Эашу. Инкуб делано поморщился, когда она ощутимо рванулась из его хватки, но пальцев не разжал. С тех пор, как она дала согласие Крэйлу, у них с Эашу так и не представилось случая переговорить обо всем наедине. После ее пробуждения в лазарете Крэйл снова исчез, правда, на этот раз у него была веская причина – он собирался раздобыть хороший имплантат, чтобы вернуть Кулгарду возможность вести привычный для демона образ жизни. Тот даже не скрывал, что отсутствие руки волнует его лишь в контексте невозможности таскать любимое «железо».
Крэйл не звонил, а первой начинать разговор Марори до сих пор стеснялась.
Похоже, Эашу оказался около кабинета Магистра совсем не случайно.
– Пожалуйста, если это не что-то срочное. – взмолилась она, но инкуб твердо взял ее за руку. Марори быстро сунула снимки во внутренний карман форменного пиджака. Что бы ни дал ей небеснорожденный «агент» она не будет относиться к этому серьезно. Она просто возьмет – и вычеркнет из памяти все услышанное. Какое ей дело до слов человека, который едва не пустил ей пулю в лоб? – Эашу, что стряслось?
– Это ты меня спрашиваешь? – спросил инкуб и зрачки его змеиных глаз стали тоньше лезвия ножа. – У нас был договор, а тут я узнаю, что ты уже подружка Крэйла. Не считаешь, что прежде, чем так быстро переходить из рук в руки, можно было бы сначала посоветоваться со своим парнем?
– Фиктивным парнем, – поправила она. Сил на спор не было совсем. И потом – это же Эашу, он как всегда валяет дурака с этой своей неиссякаемой потребностью по случаю и без напускать туману. – Прости, Крэйл сказал, что он сам поговорит с тобой. Я сглупила, мне очень жаль, что подвела и не выполнила свою часть сделки.
– Знаешь, что я сейчас слышу, Марори? – Несмотря на перебинтованные ладони, инкуб еще крепче сжал ее пальцы. – Я слышу: «Да отцепись ты уже от меня, на тебе пачку бессмысленных пустых слов – и вали!»
Ого, кажется Эашу был действительно зол.
– Ты же видишь, что я еле на ногах стою. Что я должна сделать, чтобы доказать, что действительно сожалею?
Вместо ответа инкуб поволок ее куда-то в сторону лестницы. Туда, где ютилась невзрачная дверь с табличкой «Служебное помещение». Ни слова ни говоря, он завел ее внутрь. Там оказалось довольно тесно от книжных полок, заставленных толстыми папками и учетными книгами. Марори осмотрелась и вопросительно уставилась на Эашу.
– Это не смешно, – бросила устало. Лопатки снова хлестнула боль и на этот раз девушка не смогла ей сопротивляться. Заплакала. Навалилась плечом на стену. – Он сказал, что я вообще не человек. Что меня вырастили в банке. Как какого-то червяка! Что я какой-то чертов эксперимент Шаэдисов!
Она медленно сползла по стенке, чувствуя, как призрачные крылья наваливаются на плечи всей своей тяжестью.
– Я какой-то урод. Я ничто, пустое место. Что-то такое, чему лучше было бы сдохнуть.
– Что-то слишком рано сдалась моя цыпочка, м?
Голос Эашу сделался прежним. Инкуб опустился рядом с ней, подставил плечо, на которое Марори с немой благодарностью положила голову. Его рука приобняла ее за плечи, пальцы забрались в волосы.
– Марори?
– Что?
– Когда ты пила кровь последний раз?
Она всхлипнула, вытерла слезы рукавом.
– Я не пила кровь. Клыки – ничего не значат. Это просто. какая-то ошибка.
– Надеешься, что они исчезнут? – В его голосе звучала мягкая издевка. Ну конечно, это же Эашу: он будет не он, ели не найдет повода для насмешки даже на развалинах мироздания. – Не хочу тебя огорчать, цыпочка, но ты выглядишь – краше в гроб кладут. И меня бесит, что Крэйл оставил тебя одну в такой момент.
– Ты же знаешь, что он делает для Кула.
– Знаю. Но разве. А, ладно.
Он спустил форменный пиджак с одного плеча, расстегнул ворот рубашки.
– Считай, это твой долг за то, что кинула меня как какого-то прыщавого подростка. – С этими слова Эашу уверенно подтолкнул ее голову к своей шее.
Марори дернулась, попыталась освободиться, но хватка инкуба была железной.
– Поверь мне, я знаю, что такое ломка у клыкастых. Крэйл не рассказывал, кто я в его прошлый его «залет» таскал ему живую кровь? Вот засранец. Боится конкуренции.
– Я не могу, Эашу.
– Можешь. Закрой глаза.
Она послушалась.
– Была у меня одна вампирочка, – сказал он убаюкивающе тихим голосом. – Она говорила, что первый укус – это почти, как первый секс, а первый глоток крови – все равно, что первый оргазм. У меня самые что ни на есть корыстные помыслы, цыпочка. – Марори скорее почувствовала, чем поняла, что он улыбнулся. – Привяжу тебя к себе, а Шаэдису мы скажем, что ты не смогла устоять против моей бездны обаяния.
Его слова расслабляли. Непостижимым образом проникали в ту часть души, которая была намертво закрыта даже для нее самой. Эашу осторожно, но твердо вторгся в ее боль и отчаяние, разбавил их одним своим присутствием.
Она распахнула глаза, чувствуя, как ноздри щекочет сумасшедше притягательный аромат крови. Во рту собралась слюна. Марори жадно сглотнула – и Эашу низким смехом обозначил, что в курсе ее реакции.
– Хватит ломаться, цыпочка, иначе мне придется изменить обещанию не воздействовать на тебя своими врожденными талантами. А мне, поверь, до смерти надоело делать вид, что я тебя не хочу.
Она едва слышала его слова. Артерия под кожей инкуба притягательно подрагивала от каждого удара сердца. Он сам вдруг превратился в нечто настолько желанное, что тело буквально взорвалось от острой необходимости завладеть хоть малой частью столь щедрого подарка.
Не вполне понимая, что делает, Марори разомкнула зубы, мягко прикоснулась ими к теплой коже, словно какая-то крохотная часть ее продолжала отчаянно сопротивляться открытию новой грани неизвестного.
«Я не хочу быть пустотой из набора хромосом».
– Смелее, цыпочка. Поверь, от одного укуса я не протяну ноги. Инстинкт выполнил свое предназначение.
Клыки жестко вонзились в теплую плоть, кровь потекла по языку, обжигая своей внезапной одурманивающей сладостью. От первого глотка в голове зашумело, от второго под кожей растекся танцующий огонь. Она словно вышла за пределы самой себя, поднялась куда-то туда, где не было места ничему, кроме безграничной свободы.
– Моя цыпочка. – донесся до нее шепот Эашу. – Я же говорил, что ты поймаешь кайф.
Какая-то часть ее сознания понимала, что сейчас самое время остановиться. Что она слишком близко подошла к той черте, переступив за которую уже не сможет себя контролировать и, вполне возможно, станет чудовищем, от осознания которого самой станет противно. Но все происходящее было таким притягательным и манящим, запретным и порочным, как будто сам первозданный грех. И мир за пределами комнаты казался бессмысленным. Там, за этой дверью, она снова становилась Марори-без-роду-и-племени. Та, за дверью, у нее не было никого на всем белом свете. И тот единственный человек, которому она искренне захотела довериться вся без остатка, был слишком далеко, чтобы до нее доносились отголоски его признания.
– Не плач, – Эашу мягко перебирал израненными пальцами ее волосы. – Хочешь, я этого небеснорожденного придурка убью? Вырву ему сердце и скормлю твоему Сатису.
Она все-таки справилась с жаждой, оторвалась от его артерии и долго-долго, не мигая, смотрела на две кровоточащих ранки. Ее личная метка. Потом рассеянно мазнула тыльной стороной ладони по губам, лизнула кровавую дорожку на коже.
– Черт, цыпочка, нельзя же так с инкубом, – хрипло и как-то непривычно зло пробормотал он.
Она едва поняла, как оказалась на полу, прижатая к прохладному камню, с заведенными за голову руками, которые инкуб недвусмысленно крепко сжал в своих ладонях. Его глаза полыхали каким-то ядовито-томным желтым пламенем, колено скользнуло между ее бедрами.