Марори, как и в первое их объяснение, хотелось заставить его замолчать. От бессилия она беззвучно заскребла ногтями по бархатной подкладке.
– Я позволил Ей превратить моего фэлфаэра в кусок дерьма, который бултыхается в собственных кишках без надежды на спасение. Я как последний придурок пытался заставить ее передумать и уйти. Разве что на колени не встал. А Она рассмеялась мне в рожу, словно я какой-то клоун. – Последние слова Крэйл едва ли не выплюнул. – И сказала, что ее все равно не остановить, что она – долбанный ангел мщения, и что единственное, на что она готова обменять этакое веселье – зрелище моего самоубийства. В ответ мне пришлось убить Ее. Тебя. Поверить не могу, что я сделал это. Но, кусака, – Крэйл поднял взгляд, и его боль резко и без подготовки полоснула Марори по обнаженным натянутым нервам, – я сделал это для всех нас. Вот только теперь, глядя на тебя, я каждый раз заново переживаю те минуты. И мне хочется сдохнуть.
Он откинулся на спинку дивана, закрыл глаза рукавом куртки, как будто его ослепляло болезненно яркое солнце.
– Я тоже встретила одну из сестер, – сказала Марори, вопреки всем запретам Марроу и его попыткам запугать ее любой ценой. – Вот только она не пыталась меня убить или обратить.
– Сестра? – Крэйл издал нервный смешок. – Ты шутишь?
– Она назвала меня так, – пожала плечами Марори, – и я не вижу ни единой причины не звать ее так же в ответ. В конце концов, мы все игрушки твоего отца.
– Он просто безумный гений, – без особого фанатизм вступился за отца Крэйл.
– А ты просто знал обо всех его «лабораториях», контролировал процесс – и теперь просто делаешь вид, что все это тебе в новинку. Ведь знал же? – на всякий случай в лоб спросила она.
– Знал, – спокойно сознался Крэйл. – Потому что мне в печенках сидит мир, в котором таких, как я, хотят убить только из-за самого факта нашего существования. Я каждый день выгрызаю у жизни право быть таким, как я есть. Я такое же существо, как и остальные. И меня тошнит от небеснорожденных, которые пытаются убедить меня, будто все беды Мироздания от парочки шанатаров. Мы просто хотели выжить, Марори Шаэдис. Выжить в мире, который когда-то был нашим, а теперь превратился в чужую арену для насаждения справедливости.
– Ты же сказал…
– Вандрик начал свои опыты, чтобы спасти своего немощного сына – меня. Я понятия не имел, что именно он собирается сделать, но знал, что Вандрик не позволит издохнуть собственому наследнику. В то вечер, когда ты меня укусила, я видел тебя впервые. Я не знал, что ты такое. – Он поддался вперёд, посмотрел ей в глаза. – Теперь знаю.
– И что же я такое, Крэйл?
В памяти разом, словно стая спугнутых птиц, взвились обрывки признаний Вандрика. Он говорил, что она – его ключ к уничтожению теперешнего порядка. Что она создана для того, чтобы принести боль. Ужасная правда, которую Марори хотелось вышвырнуть в сам Хаос, и сделать вид, что тех слов – всей той встречи – просто не было.
– Ты – Марори Шаэдис миол Морна, – уверенно и твердо сказал Крэйл. – Вандрик создал тебя, значит, ты в некоторой степени.
Тут Крэйл скривился, словно лизнул соляной ком. С таким неприкрытым раздражением он сразу стал похож на себя прежнего: белобрысого парня с целой кучей тараканов в голове, полным отсутствием чувства юмора и невыносимым характером.
– Лучше пусть мне язык отрежут, чем я скажу это вслух, – наконец, сказал он, без интересе разглядываю пейзаж за окном. А потом посмотрел на нее, глаза в глаза. – Мне невыносима мысль о том, чтобы причинить тебе боль. Меня тошнит от тех воспоминаний. Я не могу смотреть на тебя – и не думать о том, что своими же руками разрезал это лицо на куски, лишь бы сделать его неузнаваемым. Лишь бы стереть вашу долбаную похожесть. А когда я приехал и увидел у тебя эти. крылья. Я был уверен, что мне придется тебя убить. Поэтому я просто сбежал. Как последняя трусливая тварь. – Он горько улыбнулся. – Поверить не могу, что ты сидишь во мне так глубоко.
– И поэтому попросил Флоранцию забрать меня? – догадалась она. Крэйл кивнул.
– Я знаю, кем ты можешь стать, Марори Шаэдис. Ты научилась защищаться от темной части себя и использовать ее, чтобы стать сильнее. Теперь ты должна подчинить и светлую. Меня мутит от мысли, что ты окажешься одна среди небеснорожденных сволочей, но я верю в свою кусаку.
– У меня появились еще и клыки, и при необходимости, я точно знаю, как ими воспользоваться. – Она нарочно широко улыбнулась, надеясь, что хотя бы этой глупостью разрядит гнетущую атмосферу их странного разговора. – И эти крылья – они просто есть. Я все еще зануда и тихоня, и плакса, и. – Ее взгляд упал на запястье: на нитку шрама, на рваные следы от собственных клыков. – И еще боги знают кто. Но мне нравится быть Марори Шаэдис. Я не знаю, не помню себя другой.
– Ну раз нравится. – Он выудил из-за пазухи пухлый конверт, положил на стол, который отделял их друг от друга, и взглядом предложил ей изучить его содержимое.
Марори сорвала клейкую ленту, выудила толстую пачку каких-то бумаг.
– Это все, что мне удалось вытащить из закрытого проекта. Большую часть Вандрик очень оперативно уничтожил. Почитаешь, когда приедешь в Эльхайм. – Крэйл снова поморщился.
Она отложила бумаги и вытряхнула на ладонь черно-красную пластиковую карту. Марори повертела ее в руках.
– Это банковская карта, – сказала просто чтобы не молчать.
– На ней твое имя.
– Зачем мне банковская карта?
– Затем, что ты – Шаэдис. Эти небеснокровные придурки ждут как минимум чертов ураган, а не девочку в потрепанных джинсах и с купленными за полцены старыми учебниками. Извини, Марори Шаэдис, но именно так ты и выглядела, когда появилась в Дра’Море.
– И, помнится, ты сказал, что с первого взгляда хотел меня поцеловать, – краснея, напомнила она.
– Именно поэтому я настаиваю, чтобы ты использовала возможности своей семьи на всю катушку. Мне, знаешь ли, хватает одного повернутого на тебе на всю катушку инкуба. С небеснокровными тварями я не буду так снисходителен, если кому-то из них захочется приударить за моей подружкой.
– Крэйл, я не могу.
– Можешь, – безапелляционно перебил он. – Считай, что я, как ты там говорила? – Он сделал вид, что задумался, потом осклабился, и откинулся на спинку дивана. – Нашел подходящий повод намекнуть своей подружке, что я – парень с определенным финансовым положением. Кроме того, в «Кроучерс» есть ячейка на твое имя. Посмотришь, что там. Предупреждаю, что это – плата за то, что из-за тебя я иногда становлюсь невыносимо сентиментальным придурком. И чтобы прекратить твои попытки корчить скромность – поцелуй меня, кусака.
Она сама не поняла, как взобралась прямо на стол, а оттуда – на него. Оседлала, словно амазонка. Пальцы сами нырнули ему в волосы, взгляд скользнул по лицу, пытливо изучая каждую морщинку в уголке глаз, каждый оттенок его ртутных глаз, выпуклую линию шрама. Руки Крэйла переместились ей на бедра, с силой сжали, вдавливая в свое тело так яростно, что она невольно замерла, наслаждаясь этой странной минутой незамутненной близости. Она мягко поцеловала его в уголок рта, наслаждаясь тем, как это простое касание отозвалось волной дрожью в их телах. Как же она могла думать, что он не достаточно красив?
– Кусака, я просил простой поцелуй. – Он скроил хищную улыбку.
Она сжала волосы Крэйла в кулаке, оттянула голову назад и, наслаждаясь тем, как сбилось его дыхание, прихватила зубами его нижнюю губу.
– За простыми, клыкастый, это не ко мне.
Конец первой книги