Ладно. Давай, развалина, старайся, спасай мой драгоценный организм…
Взглянув направо, я не обнаружил оставшейся ракеты. Вырвало ли ее из креплений при моих безумных маневрах, оторвало ли ударной волной, я не знал. Может, я сам пустил ее?.. Не помню.
Слева проплыли утесы. Автомат посадки нацеливал флаер на узкую долинку, сплошь заросшую елями. Ну почему при аварийной посадке меня всегда встречают деревья?!
В последний момент я разглядел узкое русло ручья, весело прыгающего по камням. Ага, вот он куда…
Треск, удар. Фонтан брызг. Фонарь кабины лопнул, как яйцо, и разлетелся на куски, чего по идее не могло случиться ни при каких обстоятельствах. Меня окатило ледяной водой. Но я был жив, и Марк, кажется, тоже.
Уф-ф!
Я засмеялся. Ведь вышло же! Ведь получилось! Цель уничтожена, и неважно, что не мною. Без разницы, кем. Мы это сделали!
Я не только вылез из кабины сам, но и вытащил Марка. Не стану врать, что с первой попытки, но все-таки вытащил. Он все еще не просыпался, но дышал, а значит, был жив. Я положил его на мох, немного подумал и наскоро обыскал. Другого оружия, кроме духовой трубки и оперенных стрелок, при нем не оказалось. Я выбросил их в ручей.
Там и сям белели пятна снега. Мох был холодным и мокрым, тощая почва — тоже, торчащие из нее валуны не хотелось и трогать. Я озяб.
С треском сломалась верхушка дерева. Нещадно прогибая и обламывая еловые лапы, меж древесных стволов втиснулся, опустившись вертикально, еще один уцелевший «Чибис». Помятый, он выглядел, да и повиновался лучше моего.
Откинулся колпак, и пилот выскочил, как наскипидаренный. Это был парень лет примерно двадцати, рыжий, как апельсин, всклокоченный, с шалым огнем в глазах. Узнав во мне самого Константина Малеева, он на секунду одеревенел.
— Удачно прошло, а? — Я подмигнул ему.
— Ага, — деревянно кивнул он и подвигал челюстью, силясь вернуть себе способность к членораздельной речи. — Но… как же?..
— Да вот, — сказал я, разведя руками, — вдвоем слетали. Не усидел я. Жаль, не моя ракета попала в цель, очень мне хотелось посчитаться кое с кем за Лунную колонию…
— Да ты что! — Парня внезапно прорвало. — Да ты знаешь, кто решил исход боя? — Он махал руками. — Ты и решил! Ты оттянул на себя половину внимания противника! О, это надо было видеть! Как ты уцелел — не понимаю. Я слышал, как ты орал, не думал только, что ты — это ты…
Вот как. Оказывается, передатчик был включен. Когда это я его включил? Не помню. А потом? Наверняка меня вызывали по радио, а я ничего не слышал и молчал, как пень. Возможно, какие-то цепи выжег электромагнитный импульс…
— А ракета-то твоя была? — спросил я.
— Ну, моя… — сознался он с улыбкой до ушей. — А что? Чья-то ведь должна была дойти до цели…
Я бросился его обнимать. Внутри у меня все болело, у него, наверное, тоже, но мы обнимались и прыгали, как малые дети. Победа! Ведь победа!..
Потом пилот обратил внимание на Марка.
— Живой?
— Очнется.
— А что с ним?
— Растрясло.
Наверное, он подумал, что я шучу. А может, и нет. Он ведь видел, как вертелся мой «Чибис».
— Его на базу надо, — сказал я.
С лица парня как-то сразу сползла улыбка.
— Так ты еще не знаешь… — уныло протянул он. — Нет базы. Внешний пост сообщил: все было тихо, а потом гора вдруг как бы подпрыгнула и рухнула внутрь себя. Так-то…
Вот, значит, что означала замеченная мною вдали тяжелая туча! Нет базы. Нет больше Мики, нет особиста, нет сотен других людей. Все ли они были настоящими, не было ли среди них некоторого количества «автономных объектов» вроде лже-Джоанны?
Теперь я уже ни в чем не был уверен, кроме одного: Инфос еще жив и останется боеспособным в течение как минимум нескольких суток. Ему отсекли детородный орган, но это еще далеко не смерть. Таких органов у него еще двадцать восемь. И если уцелел хоть один, что вполне вероятно, то о какой победе можно говорить?
Все-таки непонятно, как Инфос позволил нам всадить ракету хотя бы в один «родильный дом»…
— Тут недалеко есть селение, — сказал пилот. — Тебя подбросить?
— А чьи владения? — спросил я, складывая пальцы принятым у штукатуров способом. Пилот не отреагировал.
Свой…
— Да бес их знает, чьи они, — пожал он плечами. — В худшем случае нас повяжут, ну и что? Все равно теперь все зависит от результатов атаки на другие цели.
Это точно. Если мы выиграли, нам нечего бояться, ну а если проиграли, нас все равно найдут, где бы мы ни прятались. Теперь уж точно найдут.