— Ай, аллах, меняю здешнюю пургу на бакинский норд! — крикнул Ашраф.
— Выгодный обмен! — поддержал его Ильхам. — Тут ветер злой, как тысяча нордов!
— Вот и хор-рошо, — храбрясь, сказал Асад, с отчаянным ожесточением пытаясь соскрести с земли ледяную корку. — Р-ро-мантика!
Лопата бессильно скользила по снегу. Асаду хотелось отшвырнуть её прочь и убежать куда-нибудь, где нет ветра и чёртовой этой работы.
— Асаду пурга нипочём! — донёсся до него сквозь вой ветра возглас Саши. — Его бы на Северный полюс отправить, вот там он показал бы себя!
— Ай, а чем тут не Северный полюс? — воскликнул Ашраф.
— Белых медведей не хватает.
— Скоро мы сами станем белыми медведями! Снег-то всё валит и валит…
За работой, за шутками время шло быстро. Наступил вечер. Палатки прочно утвердились на местах. Ребята с гордостью смотрели на дело своих рук.
Одну из вновь поставленных палаток выбрали Саша, Степан, Ильхам, Ашраф, Асад и другие ребята из их вагона.
Имангулов выдал им койки, тумбочки, матрацы, подушки, тёплые одеяла. В палатке было не слишком-то уютно, от земли тянуло промозглым холодком, полог был твёрд, как жесть, и еле открывался, брезент провисал под тяжестью снега, лампочка светила тускло, как в тумане, но эту палатку ребята установили сами, намучались с ней и теперь уже ревниво относились к своему обиталищу, хоть и неприхотливому, но уже чем-то им дорогому, как дороги бывают плоды своего труда.
Лишь Асад обвёл палатку скептическим взглядом и, тронув за рукав Ильхама, застилавшего койку, тихо, заговорщически сказал:
— А не дать ли нам отсюда тягу, Ильхам? Холодище-то какой! Выбрали апартаменты на свою голову…
Ильхам пристально, в упор взглянул на Асада, с угрозой произнёс:
— Ты что, опозорить нас хочешь? Молчи уж! Верно сказала Тося: и среди ребят есть хлюпики.
Ашраф показал Асаду кулак:
— Видел это? Попробуешь удрать отсюда, мы зададим тебе жару. Не обрадуешься.
— Ты ж всю дорогу хвастался, что тебе никакие трудности не страшны, — сказал Ильхам.
— А в Баку какие речуги закатывал? Закачаешься! Эх ты, гер-рой!..
Асад кисло улыбнулся:
— Трудности… Какие же это трудности? Тут просто холодно…
— Замёрзнешь ночью, дам тебе своё одеяло, — предложил Ильхам, — обойдусь одной шубой.
— Герой! — всё с презрительной интонацией повторил Ашраф, — а ещё мечтал о подвигах!
— Ну, знаешь… Мёрзнуть — это не подвиг
— А что для тебя подвиг? Тушить степные пожары? Спасать девушек, застигнутых бураном? Так пока спасёшь — тоже намёрзнешься.
— Зато об этом напечатают в газетах, — заметил Ильхам. — Крупными буквами. С фотографией. А провести ночь в холодной палатке — это проза жизни. Кто это оценит?
Бакинцы разговаривали по-азербайджански, остальные прислушивались к их спору с насторожённым недоумением. Степан, устроившийся на крайней койке, спросил:
— Что вы на него накинулись?
Ашраф обернулся и беспечно, словно ничего не случилось, принялся объяснять:
— Понимаешь, в чём дело. Асад у нас решил закалятьтся, просит дать ему койку у самого входа. Чтоб ветерком обдувало. Мы его отговариваем: простудишься, чудило! А он знай своё: мне, мол, чем холодней, тем лучше. Надо, говорит, привыкать к здешнему климату.
Степан был тугодум, он не уловил в словах Ашрафа злой издёвки и с самым серьёзным видом заявил:
— Ты, Асад, плюй на их советы. Поступай, как считаешь нужным. Я могу уступить тебе своё место, тут тебе будет в самый раз.
Ильхам и Ашраф фыркнули, сдерживая душивший их смех. Асад метнул на них мрачный взгляд и, хмуро поблагодарив Степана, перетащил свой чемодан к его койке. Саша поспешил успокоить ребят:
— Потерпите, други, завхоз обещал поставить тут печку. А он, говорят, ежели скажет — то сделает.
Застелив постели, ребята раскрыли свои чемоданы, переложили всё необходимое в тумбочки; на иных тумбочках появились фотографии. Все, кто был в палатке, принялись бесцеремонно их разглядывать, посыпались шутки, вопросы:
— Это небось твоя невеста?
— А что? Не нравится?
— Почему не нравится? Только есть у неё один бо-ольшой недостаток.
— Какой это?
— Больно уж красива!
— Ха! Дай бог и мне невесту с таким недостатком!
Асад расположил на своей тумбочке целую галерею фотографий и во всеуслышание объявил:
— Глядите, вот настоящие красавицы!
— Кто это?.. Ребята, да это знаменитые киноактрисы! Вот Целиковская… А это Макарова. А это кто?
— Это Дина Дурбин, — с важностью объяснил Асад. — А это тоже американская кинозвезда, но вы её не знаете…