Выбрать главу

— А кто такой этот Гаджи Кара? — закуривая, спросил Саша.

— Это купчишка из пьесы Ахундова, — объяснил Ашраф. — Страшный жадюга. Даже веру свою за деньги продал.

— Ахундов? — словно вспоминая что-то, переспросил Саша.

— Да, Мирза Фатали Ахундов… Это наш великий писатель. Не слыхал о таком?

— Нет, слышал… Даже читал одно его стихотворение. О Пушкине.

— О, это стихотворение одно из лучших! Понравилось тебе?

— Сильные стихи…

— А здорово, ребята, — сказал Саша, — вот лежат в одной палатке русский и азербайджанец… Толкуют о русском поэте, об азербайджанском писателе. А потом вместе будут поднимать целину в казахской степи; Замечательно!

Степан пошарил взглядом по сторонам, облизал пересохшие губы.

— Ребята, воды нет? Пить хочется.

— С водой тут туго.

— Пустыня какая-то, а не степь, — пожаловался Ашраф, — вода на вес золота! Слыхали, что наш завхоз сказал? Экономьте воду!

Асад не выдержал, откинул одеяло, сел на койке.

— Вот кто самый настоящий Гаджи Кара! Воды ему жалко!

— Он тут при чём? — оборвал его Саша. — Он не виноват, что степь бедна водой.

— Надо было строить посёлок там, где воды много, — не сдавался Асад.

— И чтобы степь уже была распахана и урожай созрел? — издевательски спросил Ашраф. — Тебе всё подавай готовеньким. А мы тут зачем? Головы у нас на что? Руки на что? Придумаем что-нибудь.

— Верно, Ашраф! — поддержал Саша. — Нам тут жить, нам и воду добывать. Завхозу одному со всем не управиться.

— Пока можно снег топить, — предложил Степан.

— Гениальная идея! — насмешливо воскликнул Ашраф. — Жаль, не первой свежести. На патент не потянет. Снег тут давно топят. А скоро, под солнышком, он растает и без нашей помощи. Что тогда будем делать?

— Надо колодцы рыть.

— Ты, Стёпа, мудр и наивен, как. дитя: стоит взмахнуть волшебной палочкой — и колодец готов!

Ильхам не участвовал в разговоре и, казалось, не прислушивался к нему. Он сидел на койке, обняв руками колени, устремив в пространство напряжённый, размышляющий взгляд. При последних словах Ашрафа он медленно покачал головой:

— Это всё не то… Рыть колодцы — история долгая. Вот раздобыть бы бурильный агрегат…

— Где же ты его возьмёшь?

— Вот я и думаю, где его взять.

— Ну, думай, думай, — сказал Ашраф. Он взглянул на часы, лежавшие на тумбочке, сладко зевнул. — Может, ещё поспим, братцы? Минут шестьдесят? Семь часов только.

Обитатели палатки поплотней закутались в одеяла и вскоре снова уснули.

3

Первым в это утро встал Имангулов. Он ночевал в столовой, где было теплей, чем в вагончике. К утру, правда, тепло выветрилось. Завхоз накинул на плечи шинель, прошёл в кухню, присев на корточки, принялся растапливать печь. «Придёт Шекер-апа, — думал он с надеждой, — увидит, что печь затоплена, сменит гнев на милость, не будет больше попрекать меня лишним куском хлеба. Ай, что за женщина! Нрав скандальный, на языке — яд. Достаётся от неё, верно, бедняге Мейраму! В рай старик попадёт… — Он попытался представить себе, какой была повариха в молодости, и даже зажмурился от восхищении и страха. — Летала, наверно, на коне, как ветер! Все парни перед ней дрожали! Огонь в юбке — не женщина!..»

Размышления его были прерваны приходом Шекер-апа. Имангулов бросил на неё опасливый взгляд и тяжело поднялся с пола.

— С добрым утром, уважаемая!..

Повариха посмотрела на печь, дышавшую сухим жаром, с довольным видом сказала:

— С добрым утром, помощничек. Вот теперь ты похож на завхоза. Полезным делом занят. Спасибо тебе за это!

— Увидишь, — обрадовался Имангулов, — я ещё не раз заслужу твоё «спасибо». Дай срок, ты сама будешь подкладывать мне на тарелку самые жирные куски! Завхоз и повар должны жить в дружбе.

— Вот я и скажу тебе по дружбе, — вдруг сердито перебила повариха и показала на выпиравший вперёд живот Имангулова, — берегись, погубит тебя этот твой мотал! [2] Сердце жиром заплывёт, дышать будет трудно, инвалидом будешь. Разве жалко мне лишнего куска баранины? Клянусь аллахом, я тебя жалею.

— Не пугай меня, Шекер-апа! Буду меньше есть — с голода умру…

— А ты двигайся больше. Работой лечись. Принеси-ка воды, помоги мне поставить на плиту кастрюли. Немного похудеешь.

Имангулов проворчал что-то под нос, но перечить не стал, взял вёдра и вразвалочку направился к выходу.

Новосёлов в этот день не будили, но им самим, видимо, не хотелось залёживаться. В девятом часу в палатке почти все были уже на ногах. Саша растопил в жестяной кружке снег; сидя на койке перед маленьким зеркальцем, с остервенением скрёб бритвой колючую щеку, морщился от боли и время от времени подгонял друзей:

вернуться

2

Мотал — кожаный мешок, в котором хранятся молочные продукты.