А Ильхаму казалось, что она только и мечтает о том, чтоб он отстал от неё, и когда он услышал, что Геярчин одной из первых вызвалась ехать на целину, то совсем потерял голову. Ему подумалось, что Геярчин бежит от него. Он разыскал девушку и, глядя в пол, тщетно стараясь унять волнение, спросил:
— Почему ты уезжаешь?
Геярчин посмотрела на него с изумлением.
— Как это почему?.. Наивный вопрос! Не я одна — многие едут. Комсомол позвал, и мы едем.
Ильхам от стыда готов был провалиться сквозь землю. Глупее вопроса не придумаешь! Что он, не знал Геярчин? Почему же он сам не услышал этого зова?.. Но ошибку ещё не поздно исправить. И Ильхам сказал:
— Ты меня не поняла… Вот ты едешь, а мне ничего не сказала. Я ведь тоже решил податься на целину.
У Геярчин насмешливо поднялись брови. Ей хотелось сказать Ильхаму: «Мне-то хоть не ври. Ты ведь только сейчас это придумал». Но она ничего не сказала (ещё раздумает!) и только деловито кивнула:
— Молодец! Я знала, что ты поедешь!
Вот так и случилось, что Ильхам, всей душой любивший Баку, считавший, что нет работы важней и интересней, чем на родном заводе, оставил и завод и Баку и вместе с сотнями бакинцев отправился по комсомольской путёвке на целину.
Он надеялся, что в совхозе сумеет заслужить любовь Геярчин.
Но по приезде в совхоз в отношениях между Геярчин и Ильхамом ровно ничего не изменилось.
А тут ещё Асад.
Ещё в пути, приглядевшись к Асаду, ребята насмешливо спросили его:
— Асад, а ты настоящий бакинец?
Асад пропустил насмешку мимо ушей. Уж кто-кто, а он-то был настоящим бакинцем! Сам он, во всяком случае, нисколько в этом не сомневался.
Асад любил «шик». Он умел «стильно» одеться и снисходительно объяснял серым невеждам, что девять десятых красоты человека — это его наряд. Походка у него тоже была «стильная» — небрежная, вихляющая. Когда он с друзьями «прошвыривался» по Приморскому бульвару, прохожие пялили на них глаза, и Асад был горд этим. Умел он ещё пускать пыль в глаза бакинским красоткам, вёл с ними «светские» разговоры, делал эффектные подарки, и на его счёту было уже немало любовных побед.
В кругу друзей Асада считалось чуть ли не подвигом в течение дня объясниться в любви нескольким девушкам.
Всё это, по глубокому убеждению Асада, и значило: быть настоящим бакинцем.
У такого «настоящего бакинца» в жизни одна цель: любой ценой выделиться среди остальных. Лучше всего всё-таки ценой лёгкой…
Родители, хоть и баловали Асада, не могли ему давать достаточно денег. Асад, умевший водить машину (это тоже считалось в его компании шиком!), решил пойти работать на промыслы трактористом. Его посадили на тягач, и Асад стал зарабатывать на «карманные расходы».
На работе Асад не очень утруждал себя: работал с прохладцей, лишь бы не придирались. Но зато он мог теперь хвастать тем, что он рабочий, труженик.
На целину он поехал, чтобы произвести на окружающих «потрясный эффект». Любимыми его героями были герои приключенческих книг, легко добивавшиеся громкой славы; Асад тоже жаждал приключений и славы. «То-то обалдеют ребята с Приморского, когда увидят в газете мой портрет», — мечтательно думал он и представлял себе, как, вернувшись в Баку, нацепит на пиджак орден или, на худой конец, медаль и пройдётся с гордо поднятой головой по Приморскому. Вот закружатся у девчат головы!.. И пусть тогда попробует кто-нибудь обозвать его стилягой! Впрочем, геройство — это тоже «стиль», похлеще всякого другого!
Но целина встретила Асада неприветливо. Приятных приключений не было. Была работа, будничная, трудная. Он понял, что славу не поймаешь за хвост, как жар-птицу, её надо заслужить, а на это у Асада не было ни сил, ни охоты. Нет, это был не Клондайк. И потому Асаду казались вдвойне невыносимыми и тяжкий целинный труд и бытовые неурядицы. Он злился, ныл, ворчал, и если бы не боязнь опозориться, бросил бы всё и удрал без оглядки назад, в Баку. Родные, пожалуй, обрадовались бы его возвращению: он был младшим, его баловали и родители и братья с сёстрами. Но всем остальным он не смог бы смотреть в глаза. Нет, лучше уж потерпеть и вернуться домой пусть даже без ордена, но всё же героем целины!.. И то хлеб…
Целинники быстро раскусили Асада, спасу не было от их острот и издёвок!.. Даже девушки и те поглядывали на Асада хоть с игривым любопытством, но вместе с тем и с жалостью: красивый, мол, парень, да никчёмный!..
Асад относился к ним с презрением: нет, эти не чета подружкам с Приморского! Серость!.. Что им модный костюм Асада, его сверхоригинальный галстук, густые, вьющиеся, закрывавшие шею волосы, длинные ресницы, чёрные большие глаза, тонкая, как у девушки, талия!.. Ни черта не смыслят они в мужской красоте. Говорить с ними тоже не о чём: разные у них интересы…