Никто не откликнулся.
— Ашраф! Что ж ты молчишь? Иди!
— Уста, тут постарше меня люди есть.
— Постарше! — передразнил уста Мейрам. — Геярчин, где ты?
Неожиданно вперёд протиснулся Алимджан.
— Кто волка боится, овец не держит. Я готов.
— Заводи! — одобрил уста Мейрам.
Зарокотал мотор. Радостно забилось сердце
Алимджана. Он выжал сцепление, и трактор двинулся вперёд. И хотя Алимджан молчал, стиснув зубы, но сверкающие глаза светились и торжеством и восторгом. Трактор ревел и упрямо, сильно шёл вперёд. Когда трактор развернулся и приблизился к толпе, уста Мейрам сказал:
— Молодец! Руки у тебя — золотые!
Соловьёв с весёлым удивлением спросил:
— Алимджан? Тракторист? Когда же он успел?
— Если человек хочет — он всё может. Надо только понять это, — с лёгкой укоризной проговорил уста Мейрам.
— Эх, сторонись, ребята! — вдруг закричала Тося. — Наш тракторист искупался в мазуте!
Алимджан покосился на девушку, во взгляде его был горький упрёк.
— Она права, сынок, — сказал уста Мейрам. — Мотор любит чистоту. От капли масла он чихает и кашляет. Как же поступить с трактористом, если он сам весь в масле?
— Отправить в баню, — не утерпела Тося.
Алимджан сердито глянул на неё.
— Да, — улыбнулся Соловьёв. — Помыть следует.
— И хорошо пропесочить! — добавил Асад.
Он вёл себя, как старый тракторный волк, — бросал насмешливые реплики, давал советы и наставления, покровительственно похлопывал по плечу.
Только когда очередь дошла до Геярчин, Асад замолчал, исподлобья наблюдая за девушкой.
Геярчин уже надоело сидеть в инструменталке. Она с нетерпением ждала дня, когда вырвется на простор и будет работать под открытым сияющим небом. Она и сама сияла, легко и спокойно ведя трактор, оставлявший на влажной земле чёрные-полосы.
Девушка изредка оборачивалась, как бы спрашивая: «Ну как, отец?» И уста Мейрам одобрительно кивал головой: «Всё в порядке, всё хорошо…»
Геярчин развернулась и поехала обратно.
Как только мотор замолк, старик озабоченно спросил:
— Мотор стучал. Значит, в подшипниках поплавился баббит. Почему?
У Геярчин задрожали губы. Она с испугом смотрела на своего учителя. Старик напряжённо ожидал ответа. Ильхам с тревогой подумал: неужели не знает? Ему хотелось помочь Геярчин, но он мог только ободряюще улыбнуться ей.
— А разве я не налила масла?
— Налила.
— Тогда испортился насос.
— Правильно! — И как будто бы Геярчин перестала его интересовать, уста Мейрам повернулся к Ашрафу: — Ты, кажется, умеешь заводить мотор?
Ашраф с застывшей улыбкой повёл трактор. Уста Мейрам внимательно наблюдал за каждым движением юноши, словно предостерегай: «Не торопись, мой сын, следи за машиной!»
Но Ашраф искал глазами Тогжан. Она увлечённо что-то говорила Геярчин. «Даже смотреть на меня не хочет, — подумал Ашраф. — А ведь знает, кто она для меня…»
— Ашраф, не спи! — крикнул уста Мейрам. — Скорость прибавь!
Ашраф повёл трактор на второй скорости, говоря самому себе: «Ты молодец, трактор твой летит, как птица. Теперь Тогжан увидит, какой я тракторист».
— Эй! Ашраф! Ты что, ослеп?! — раздался сердитый возглас уста Мейрама.
Трактор сошёл с колеи и направлялся прямо к озеру. Ашраф от растерянности так крепко вцепился в руль, что его напряжённые руки не могли повернуть баранку, а трактор упорно шёл к озеру. Донёсся насмешливый голос Асада:
— Купаться поехал? Тебе полезно!
Ашраф похолодел: он представил, как сейчас, за его спиной директор совхоза наклоняется к Саше Михайлову и с возмущением спрашивает: «Зачем посадили его на трактор? Место Ашрафа — в кузнице. Не осилить ему второй профессии!»
Ашраф яростно затормозил. Трактор сполз по берегу и остановился в двух метрах от воды. От растерянности и стыда Ашраф не смел поднять головы. Подбежавший уста Мейрам обошёл трактор, словно проверяя, цел ли он, и сдержанно спросил:
— Что случилось, Ашраф? Ты болен?
Ашраф молчал. Ему казалось, что сейчас все смотрят на него с негодованием. Смотрит и Тогжан. Ашраф ступил на землю, как после сильной, качки на корабле. Несколько шагов он сделал, боясь, что упадёт. Уже ревел мотор, и следующий курсант садился за руль.
— Куда ты идёшь? — перед Ашрафом неожиданно появилась Тогжан. — Что случилось?
— Не знаю… Плохо. Очень плохо…
— Не говори глупостей! Так бывает. Я знаю. Это как болезнь. Понимаешь?
Ашрафу было стыдно. Но в голосе Тогжан было столько тревоги и смотрела она с таким доверчивым ожиданием, что Ашраф, наконец, улыбнулся: