Окончив школу, он поступил в институт. Тося не могла поступить: дома было очень трудно — тяжело заболел отец, — и она одна кормила семью.
А парень был недоволен: он должен учиться, идти вперёд, о нём надо заботиться. А Тося, видите ли, погрязла в домашних трудностях. Парень постепенно отдалился, и вскоре она узнала, что он женился на девушке из обеспеченной семьи.
С тех пор Тося презирала парней и не верила, что на свете существует настоящая, большая любовь.
Работая, Ильхам иногда посматривал в сторону Геярчин. Он поймал себя на том, что с надеждой ожидает, не будет ли ещё поломки. Ему очень хотелось хоть несколько минут побыть с Геярчин.
— Ильхам! — окликнул его прицепщик. — Воды хочешь?
— А много осталось?
— Тебе хватит.
— Потом попью.
— Хорошо.
Прицепщик облизал сухие губы. В горле першило. Но он считал, что воду надо оставить Ильхаму. Ему ведь труднее: сверху припекает весеннее солнце, снизу — бьёт жаром мотор. По сравнению с трактористом прицепщик, можно сказать, находится в раю.
— Ильхам! Как ты думаешь, почему сегодня не было Саши?
— Приедет.
— Говорят, наши портреты будут помещены в газете.
— Ещё не за что.
— Почему?! Мы работаем что надо! Я послал бы тогда газету домой — в Ленинград, а ты — в Баку.
— Ты сперва заработай эту честь. Асад, например, думает, что он знаменит уже потому, что приехал сюда.
— А ну… Прибавь-ка газу…
Больше они не разговаривали. Только когда Ильхам остановил трактор и спрыгнул на землю, прицепщик протянул ему кувшин:
— Держи, Ильхам.
— А ты?
— Я свою долю выпил.
Ильхам пил воду маленькими глотками, словно лакомясь ею. Улыбнувшись, он протянул кувшин прицепщику:
— Попей и ты.
— Что ты! Я и не хочу вовсе!
— Вижу, как ты не хочешь!
Напившись, прицепщик с благодарностью посмотрел на Ильхама, который задумчиво сказал:
— Да… Вода… Это, знаешь, проблема!.. Смотри, Шекер-апа едет!
Теперь трактористы работали далеко от стана, и обед им привозили на поле. «Обеденный» грузовик передвигался от участка к участку, и его появление означало, что можно сделать перерыв.
Когда Шекер-апа покидала Ильхама, прицепщик, хитро усмехнувшись, попросил передать от них привет Геярчин.
Геярчин, получив этот привет, решила, что очень хорошо работать, когда рядом есть человек, который думает о тебе. Но она и виду не показала, как её обрадовала эта весточка от Ильхама.
Саша, наведавшись к Ильхаму, молча измерил глубину вспашки, посмотрел, как ходит агрегат, и крикнул:
— Погоди-ка немного! Отдохни!
— Что? Плохо?
— Нет, хорошо. Ты молодец! Наверное, боишься, что тебя кто-нибудь обгонит?
— Нет, хочу выяснить, где же кончается эта трудная земля.
— На краю света… Земля всегда трудная… Дайка лучше я сяду за руль — соскучился.
Ильхам уступил место бригадиру. Трактор двинулся ровнее, лучше.
— Вот это класс! Мне до тебя ещё далеко, — закричал Ильхам.
А когда бригадир сошёл с трактора, Ильхам спросил:
— А что Асад? Как его десять гектаров?
— Обещать всё можно, вот что выйдет — это ещё вопрос.
— Почему? Он ведь бывалый тракторист.
Саша пожал плечами.
— Так ведь тут целина… Ты вот насквозь промок, чтобы норму вытянуть, а дружок твой мучить себя не любит… В общем посмотрим. Сейчас поеду к нему…
Асад нервничал и непрерывно курил. С утра он вспахал только два гектара. Напрасно он похвалился, что вспашет десять. И вообще на кой чёрт он хвастался, что был хорошим трактористом? Теперь вот работай, тянись за другими. Не трепал бы языком — и спрос с него был бы меньший. А так его со света сживут насмешками. Ильхам, конечно, не упустит случая сказать, что Асад нахал и пустобрёх.
Степан, прицепщик Асада, щурил глаза, потягивался и зевал. Он с тоской поглядывал на вспаханную землю — мало ещё, а до перерыва далеко. В этой пустынной бескрайной степи можно от тоски повеситься. Даже баян некогда в руки взять. А его Степан всегда прихватывал с собой на всякий случай — вдруг трактор сломается. Тогда можно и поиграть!
Асад резко затормозил и, чертыхаясь, слез с трактора.
— Плохо, Степан! Плохо мы работаем, понимаешь?
— Я-то понимаю, — нехотя ответил Степан.
— Если и дальше так пойдёт, то будем первыми — от заду!
— Что же делать?
— Надо что-то придумать, — Асад вздохнул, пригладил длинные волосы и, закурив, уселся на станину плуга. — Надо обязательно дать десять гектаров. Но как?