Вскоре, багровый и осовевший, он вышел из кабинета и направился в мастерскую.
Гудели станки, шипел воздух в горнах, звенели наковальни. Появления Захарова сразу никто не заметил. Он увидел, что Ильхам склонился над чертежом, замеряя детали и исправляя старые цифры.
— Что ж ты со мной не здороваешься? — мрачно спросил Захаров. — Не приметил?
— Здравствуйте, товарищ Захаров, — спокойно сказал Ильхам.
Главный инженер явно искал повода для скандала, и Ильхам готовился выдержать бурю ругательств и нареканий.
— Конечно, меня лучше не замечать и не считаться со мной, — как бы рассуждая вслух, заговорил Захаров. — Тогда можно и посторонними делами заняться. Поиграть в рационализацию! Так вот, слушай внимательно: никаких изобретений в рабочее время. Есть нормы, есть график — извольте подчиняться! А научные работы будешь вести, когда тебе позволит администрация и твоё образование. А его ещё получить надо! Передай уста Мейраму, что я влеплю ему выговор, если он будет потакать таким затейникам, как ты…
В этот вечер уста Мейрам долго говорил с Соловьёвым, который, зная о работе Ильхама, с недоумением услышал о позиции главного инженера.
— Вот что, — сказал директор напоследок, — вы этого дела не бросайте. А с Захаровым поговорю я.
Когда Байтенов вернулся домой, взволнованная Надя сразу же набросилась на мужа:
— И о чём вы только думаете?! Сегодня вечером
Захаров опять напился, кричал, разбросал всё в комнате, хотел избить Ларису!
— Ого!
— Вот тебе и ого! Он просто негодяй. Его пора обуздать. А вы носитесь с ним, как с гением!
— Кто это мы? — усмехнулся Байтенов.
— И ты и Соловьёв! Нельзя так: если он главный инженер, специалист, так ему всё позволено! Сегодня он оскорбил Ильхама.
— Я знаю, — хмуро сказал Байтенов. — И Гребенюка тоже.
— Что же вы медлите?! — негодовала Надя. — Боитесь?
— Не торопись, Наденька. В партком мы его вызовем. А Лариса-то где?
— Ушла в степь. Пока муж не затихнет… Ты пойми, как ей тяжело сносить всё это. Уйти и то некуда. А жить с ним — каторга! На работе она расцветает, а вернётся домой — поникнет. Посмотришь на неё — плакать хочется.
Байтенов внимательно всё выслушал. Надя успокоилась, принесла ужин. Поев, Байтенов долго сидел за столом, курил. Потом вздохнул:
— Не так всё это просто, Надя. Ну, разойдётся она с Захаровым, а дальше что? Лариса привыкла жить для него. Вот теперь ей и кажется, что всё потеряно. Нет, её тоже лечить надо.
Обычно серьёзный и немногословный Байтенов, встречаясь с Ларисой, приветливо улыбался, расспрашивал о работе, даже шутил, что скоро возьмёт её к себе персональным шофёром — вот только машины у него пока нет.
Как-то после разговора с Надей, остановив Ларису, когда она на своём грузовике выезжала из совхоза, Байтенов попросил подбросить его до опытного поля. В кабине завязался разговор.
— Вы стали совсем другая: загорели, окрепли. Вот только синяки под глазами — спите мало?
— Да. Случается, — сдержанно ответила Лариса.
— Работы много?
— Много, Байжен Муканович. Бывает, что до ночи не вылезаешь из кабины. Вожу камень и лес. А строителям всё мало.
— Знаю. Строители — народ жадный. Но нам от их жадности одна выгода — скорее построят.
Некоторое время они молчали. Лариса напряжённо всматривалась в дымящуюся под ветром дорогу.
— Между прочим, — сказал вдруг Байтенов, — скоро мы будем принимать три жилых дома.
— Да, я знаю, — безразлично ответила Лариса.
— На вашем месте, Лариса Владимировна, я бы подал заявление.
— О разводе? — с испугом спросила Лариса.
— Это вы всегда успеете. А вот комнату вам надо получить. И жить самостоятельно, без принудительного ассортимента.
— Что вы хотите сказать?
— Слушайте, Лариса Владимировна, теперь все знают, какой человек Захаров. Это сначала можно было прикидываться добряком и работягой. Но здесь всё на виду — никуда не денешься. Если вы хотите заново построить свою жизнь, надо расстаться с Захаровым. Пока вы живёте вместе, он будет вас мучить и изводить. Вы много работаете, а отдохнуть не можете: все эти придирки, выяснения, пьяный бред только изводят вас. Зачем вам это? Можно, конечно, любить и пьяницу. Говорят, такое бывает. Но скажите честно: разве вы его ещё любите?
Лариса растерянно молчала. Этот вопрос она старательно отгоняла от себя. Ей казалось, что сказать «нет, не люблю» — значит окончательно порвать с тем, чем она дорожила больше всего: семья, заботы, тревоги о близком человеке.