Но Винд с этим не был согласен. Он ведь даже знал, что его сын будет носить имя Виктор. Так что, значит, он родится у настоящей Эльрике на другом мире, и даже никогда не увидит своего отца?!
Всё протестовало в нём, против этого. К тем полумеханическим охранникам относился он уже как к своим врагам, готов был бороться против них, как боролся он против ЧИПА. Ещё бы добраться до них, выяснить у них, куда они дели Эльрику!
Но в это мгновенье не настоящая Эльрика взяла его за руку (Винд вздрогнул) и сама поцеловала его в губы. Затем, слегка отстранившись, спросила:
– Неужели это путешествие так изменило тебя, любимый?
Но Винд ничего не мог ответить. Он уже думал о том, как бы поскорее сбежать из этого замка и начать поиски настоящей Эльрике.
А затем была целая череда шумных, ярких, но мало значащих для Винда событий. Он уже твёрдо решил, что с наступлением ночи, когда все улягутся спать, он бежит. И ради этого, начал играть роль принца Винда. Он улыбался, он отвечал на приветствия, он ещё несколько раз, в присутствии многих гостей целовал лже–Эльрику.
Начался пир. В тронном зале накрыты были длинные столы за которыми собрались, казалось, все жители этого миниатюрного мира. Ещё больше чем людей, было там всяческих яств и выпивки.
Музыканты играли разные красивые, весёлые мелодии; и, если поначалу некоторые присутствующие ещё с подозрением поглядывали на через чур хмурое лицо Винда, то потом, под действием хмеля, все их сомнения пропали и они радовались возвращению своего принца.
Захмелела и лже–Эльрика. Обнимая Винда за плечо, нашёптывала она ему на ухо:
– Ещё позавчера гонец сообщил, что ты приближаешься к нашему Каэлдэрону. Мы так готовились к этому… Ты, милый, сделал всё, как должно…
Конечно, Винд не знал, да и знать не хотел, какие он там местные обычаи почтил, что совершил и какая была цель его странствий. Но следующие слова лже–Эльрики действительно заинтересовали его.
Она говорила:
– А у скольких миров ты, любимый, побывал: и у Таффа, и Слымина и у окольцованного Перуза и у древнего Хэймегона.
Вот за название «Хэймегон» и ухватился Винд. Ведь помнил он, что именно на Хэймегоне родилась настоящая Эльрика. Так что, можно было предположить, что именно на Хэймегон и отправили её хранители Многомирья.
Он, глядя на наполненный вином бокал вина, произнёс:
– Да – именно Хэймегон…
– У тебя связаны с этим миром какие–то особые воспоминания?
– Да… особые…
– Расскажешь?
– Расскажу…
– Ну, кушай ещё. Пей.
– Ага…
– Правда, что этот Хэймегон – это громадный дворец? Целый мир – один сплошной дворец? Такой громадный, что можно всю жизнь гулять по его залам, садам и галереям и никогда не вернуться в то место, где ты был прежде?
– Да. Именно так.
– Ну а хэймегонцы – какие они? Правда, что у них зелёные волосы?
– О, да – это действительно так.
– И много этих хэймегонцев?
– Нет, их совсем немного. Период могущества их империи остался в прошлом. Они вырождаются. Но среди них есть…
Винд едва не сказал: «одна прекрасная», но вовремя остановился. Зато выпил целый бокал вина.
Лже–Эльрика удивлялась:
– Вот как? А до нас доходили сведения, что на Хэймегоне до сих пор полно хэймегонцев и они – очень сильная империя.
Стоявший поблизости пожилой человек в роскошной мантии услышал последнюю реплику Лже–Эльрики и подтвердил:
– Истинно так: Хэймегон славиться не только своим дворцом, но и сильной армией. Посещение его должно было запомниться Винду.
Юноша молча кивнул. Между тем Лже–Эльрика говорила:
– А вот Винд говорит, что Хэймегон сильно изменился, что там почти никого не осталось…
Винд прокашлялся и молвил:
– Я просто перепутал Хэймегон с другим миром. Ну а Хэймегон, конечно, прежний: всё такой же мощный, славный. Мало есть таких империй, которые могут сравниться с ним…
– Расскажешь? – попросила лже–Эльрика.
– Расскажу, но не сейчас. Признаться, я весьма устал и хотел бы отдохнуть.
– Ну что же ты, Винд? – удивился человек в роскошной мантии. – Ведь ты же знаешь наши обычаи: их ни в коем случае нельзя нарушать. До сиди уж до конца пира, а потом – ждёт тебя ночь с Эльрикой…
– Да–да, конечно… – кивал Винд.