Как же она устала, тоскливо пронеслось в ее мыслях. Таня даже не почувствовала еще одного укола, который погрузил ее сознание в сон...
«Потрудись зачать наследника и передать мне его на воспитание, раз ты наплевал на свой долг!». Слова матери, хотя и не были переданы вербально, жгли сознание Ориана сильнее каленого железа. Подобные сообщения от Блис Беро приходили с завидной регулярностью, каждый раз портя настроение. Тут еще и близящийся день рождения, и он ума не мог приложить, как прожил еще год. Года плавно перетекали в десятки и вот - прошло сто лет с того злосчастного дня, когда Ориан Беро потерял все. Он возненавидел день своего столетия, а потому не имел ни малейшего желания отмечать двухсотлетие.
В тот проклятый день его беременная жена Пеймла умерла, так и не сумев произвести на свет их ребенка. С тех пор Тейра, сестра Ориана, и их мать отвернулись от него, забросав жестокими обвинениями. Мать утверждала, будто это он сам виноват в гибели своей семьи, и с ней соглашалась Тейра. Пеймла была ее самой близкой подругой. Мол, когда они заключали брачный союз, их предупреждали, что все может этим закончится. Ни Ориан, ни Пеймла не придали значения древним суевериям, поправ законы и обряды их мира, они вступили в брак. Не отмеченные высшим предназначением, не ставшие друг для друга Избранными половинками, они не стали парой в глазах всего их общества. Они лишь хотели счастья и верили в свою любовь. Однако судьбе-злодейке угодно было решить по-своему. Раз они пошли ей наперекор, она отобрала у Ориана все, что стало дорого.
Теперь мама при каждом удобном случае слала сыну гневные сообщения с требованиями продолжить род Беро любым доступным для него способом. Она согласна была даже, чтобы он воспользовался услугами суррогатной матери, раз не желал снова связывать себя узами брачного союза. Вот только уважаемая госпожа Беро не подсказала, какая из женщин их расы - расы вардов - согласится отдать свое дитя? И мама знала об этом. Как и он. А потому рано или поздно ему все равно пришлось бы смириться, обратиться к жрецам, чтобы те совершили обряд, который помог бы выбрать наиболее подходящую пару. Подходящую всего лишь для продолжения рода, но не Избранную, которая позволила бы его духу воспарить, а дару - стократно усилиться. Необратимость подобного выбора угнетала Ориана.
Но он понимал и ответственность, к которой обязывал его статус единственного наследника рода. Представители его и он как лидер племени, у которого остались особые способности, всегда были приближены к правителю их расы. С детства они готовились стать советниками правителя, хранителями всех их знаний и их защитниками. И если вскоре у Ориана не появится потомок, его право говорить с правителем от их племени могут оспорить другие его представители, несмотря на редкий дар. Именно этого и опасалась его мама. Ориан ухмыльнулся своим невеселым мыслям: он понимал, что ни мама, ни сестра не хотели потерять статус, заслуженный их общими предками, и все причитающиеся статусу привилегии. Мама с сестрой могли дурачить кого угодно, только не его. Уж он-то знал, за что именно больше всего волновались его родные - не за него, а за эти самые привилегии.
Вернувшись к мыслям об обзаведении потомством, Ориан состроил кислую гримасу. Были и другие расы, но с ними дело обстояло гораздо хуже. С синекожими сэви можно было только приятно провести время, но ни они, ни воинственные коротышки арвирцы не были совместимы в плане зачатия и рождения потомства. Зеленоватые четырехрукие хоширимцы тщательно скрывали свой способ размножения, никто никогда не видел особей женского пола этой расы, и брачные союзы у них заключались исключительно между мужскими парами. Близкие к ним зиларцы, правда, образовывали семьи с особями противоположного пола, но с вардами также не были совместимы. Конечно, физиологически вардам подходили еще женщины из слабой беззащитной расы изангиев, обратившихся теперь в народ, зависимый от воли других. Они даже внешне отдаленно напоминали вардов, однако и они зачать ни от какой-либо другой расы были не в состоянии. О безумных, болезненно желтых, худющих рамзуриях речь вообще не шла, ибо те уничтожали всех, кто попадал им руки, предварительно делая несчастным вивисекцию, практикуя на них самые изощренные пытки и оправдывая все это научными изысканиями.