ненужный.
Брошенный.
Ничей.
Под ноги лист кидает осень...
И вот, пригнувшийся слегка,
в пивную входит он и просит
полухолодного пивка.
Сперва пивко пролил оплошно,
потом,
таясь, поплакал всласть
о том, что так всё в мире сложно,
о том, что жизнь не удалась.
1971
ПРИРОДА
Природа.
И я не избег её козней,
И я любил, идя вдоль межи,
Гробовые молчания осени поздней,
Весны безудержные кутежи.
Что может её быть щедрей и краше?..
Я равно ценю, различья познав,
И виктории-регии белые чаши,
И вас, незабудки,
дети канав!
Природа!
Я рвал её путы и скрепы,
Я к солнцу руки тянул из норы...
Водопады и тигры её — свирепы,
Травы и овцы её — добры.
Я с детства пред нею благоговею...
Она была чахленьким деревцом,
За мусорной свалкой я встретился с нею
В колодце двора,
к лицу лицом.
Позже я плыл на плотах по Каме...
На тысячи вёрст безлюдье храня,
Лесами и царствующими облаками
Она окружала в те дни меня,
Я помню юг.
За пологим мысом
Дрожала пена — морей молоко.
В небе, разрубленная кипарисом,
Луна, поднявшаяся высоко...
Природа.
Она стучит родниками.
Тронь дно — и заноет кисть руки.
Под молчаливыми ледниками
Она погребает материки.
О ней не случайно сказано было:
Гони её в дверь — влезет в окно.
Весною асфальт не она ли пробила
Травинкой,
высосавшей зерно?
Всё живущее на два пола
Она разделила. Не спорить же с ней!
И нету резче, быть может, раскола,
Идущего от изначала дней.
Непреступаемая граница!
Как двум полюсам, как двум врагам,
Сливаясь вечно, всё же не слиться
Этим двум берегам.
И вот содрогается мир от пенья.
Выпаливая радость, страсть и тоску,
Разряженный в самые лучшие перья,
Токует тетерев на суку.
Я летел на ИЛ-2.
С высоты полёта
Видел сквозь облачный рваный дым:
Ничтожным пятном расплывалась природа —
Зелёное, смешанное с голубым.
Но как бы ни были мы высоко,
Мы вздрогнем, лишь только она позовёт,—
В самих нас броженье жаркого сока,
В нас жажда жизни её живёт.
Ждёт меня —
верю сильней год от году —
Совсем не смерть, а конец иной:
Я, как в воду, войду в природу,
И она сомкнётся надо мной.
1957
ТВОРЧЕСТВО
Пещерный человек учился рисовать.
Не находя в изяществе резона,
Тяжёлым камнем начал выбивать
Фигуру угловатого бизона.
Случайный шаг! Опасная стезя!..
Он кончил, и впервые с сотворенья
Из глаз звериных длинная слеза
Устало потекла —
от умиленья.
И, страшной тайной творчества влеком,
Он чувствовал — назад уж нет возврата,
Когда он первобытным кулаком
Стирал слезу светло и виновато.
Косматый, дикий, шкура за спиной,
Лицо разодрала ему гримаса!..
Он радости был полон неземной,
Что слаще мёда и сытнее мяса.
1957
МЕДЗАКЛЮЧЕНИЕ
Когда божественный оракул
его удел предначертал,
он огорчился, он заплакал.
И слушать далее не стал...
И в ту же ночь, усевшись с другом,
он, осознавший смерть, бедняк,
глотал, закусывая луком,
неутешающий коньяк...
Медсправка. В ней печать и подпись...
Всю ночь он, омрачив чело,
упорно всматривался в пропасть...
И там не видел ничего.
1974
ДЕЗЕРТИР
Левее склад. А тут сортир
Дизентерийного барака...
Без шапки вышел дезертир
Довольно щупленький. Салага.
Как видно, не хватило сил
Играть со всей эпохой в жмурки!
Он разрешенья попросил
С земли пособирать окурки...
Сок у берёзы на коре.
И солнце празднует победу...
Полк выстроен уже в каре.
Но время движется к обеду!
Левей барак. Правее тир.
И взвод особого отдела...
Скребёт затылок дезертир.
Сейчас пожрать бы — то-то дело!..
...Труба таинственно дрожит.
Молчат знамёна под чехлами...
Без шапки дезертир лежит.
Всё точно. Словно по программе.
1967
* * *
Мы из столбов и толстых перекладин
За складом оборудовали зал.
Там Гамлета играл ефрейтор Дядин
И в муках руки кверху простирал.
А в жизни, помню, отзывался ротный
О нём как о сознательном бойце!
Он был степенный, краснощёкий, плотный,
Со множеством веснушек на лице.
Бывало, выйдет, головой поникнет,
Как надо, руки скорбно сложит, но
Лишь только «быть или не быть?» воскликнет,
Всем почему-то делалось смешно.
Я Гамлетов на сцене видел многих,
Из тьмы кулис входивших в светлый круг,—
Печальных, громогласных, тонконогих...
Промолвят слово — всё притихнет вдруг,
Сердца замрут, и задрожат бинокли...
У тех — и страсть, и сила, и игра!
Но с нашим вместе мёрзли мы, и мокли,
И запросто сидели у костра.
1947
* * *
Я знаю жизнь. Её я изучал,
Сжав крепко зубы. Горькая отрада —
Познать её! Начало всех начал —
Жестокий опыт. Нет дороже клада,
Чем знанье жизни. Прежде по складам
Её с трудом читал я, обалдело
Наморщив лоб. Сейчас я преподам —
Хотите — курс её! Я знаю дело.
Я знаю жизнь. Но сыну моему,
Увы, не надо знания отцова.
Ему мой тяжкий опыт ни к чему.
Сжав зубы, сам он всё добудет снова.
1959
* * *
Кто только мне советов не давал!
Мне много в жизни выдалось учёбы.
А я всё только головой кивал:
— Да, да, конечно! Ясно. Ну, ещё бы!..
Поднявши перст,
кто только не держал
Меня за лацкан!
— Да, ага, понятно!
Спасибо! Ладно! —
я не возражал:
Ну что мне стоит, а ведь им приятно...
— Да, да, согласен! Ой ли! Ей-же-ей!
Пожалуй! Как вы правы! Что ж, не скрою...