Они стояли,
в дуло револьвера
Смотря глазами, полными мечты.
1957
БАЛЫ
Балы! От шпор до штукатурки,
От люстр до коков — всё дрожит...
Вон — Пестель, он летит в мазурке.
Вон — с дамой Вяземский кружит.
Трещат вощёные паркеты.
Солдаты дуют, молодцы!
Кружат сановники, поэты,
Тираноборцы, мудрецы.
Стихи — в альбомах женщин милых.
Трактаты — в дружеском письме...
Как всё легко!
Мазурка в жилах,
В душе мазурка
И в уме.
Всего каких-то полтораста
Иль двести продержалось лет...
О мир танцующий дворянства,
Тебя уже в помине нет!
Твои подмётки отстучали...
Ты так был яростно спалён,
Что средь псковских болот торчали
Лишь камни эллинских колонн.
Не здесь ли тот писал когда-то,
Что был лишь истиной влеком,
В шелку тяжёлого халата,
Дымя янтарным чубуком?
А ведь от вольтерьянских максим
Не так уж долог путь к тому,
Чтоб пулемёт системы «максим»
С тачанки полоснул во тьму...
1959
* * *
Что ж, надо постепенно приучаться
не уходить от повседневных дел.
Удел отца иль просто домочадца —
на свете самый праведный удел!
Среди семейства восседай как турок...
Но за продуктами пойдёшь, и вот
какой-нибудь затейливый проулок
тебя к реке дымящей подведёт...
И как юнец,
что в этот час не в школе,
стоишь с кошёлкой рыжих бураков,
почуяв голос тайной дикой воли
от ветра, от реки, от облаков.
1973
* * *
Шофёры боятся самоубийц.
Однажды, видя, как парикмахер
Натачивал бритву на ремне,
Я подумал, что ритм правит миром.
Ритм задан миру.
Мир заведён, как бывают заведены туго,
До отказа часы.
Ночь с необходимостью сменяется днём.
На улицах помаргивают светофоры.
Ложечка методично вращается
В стакане швейцара Музея восточных культур.
Луна руководит в океане отливом и приливом.
Ритмичны пуговицы на жилете.
Мать, вытащив тяжёлую, как гиря, грудь,
Покачивает ребёнка.
Все живое пульсирует, как звёзды.
Но кто знает, что может прийти
Человеку в голову?
Брюссель 1964
ИЗ ИНОСТРАННОЙ ТЕТРАДИ
Потеря пафоса
Лёгким горлом поётся
Сегодня на клиросе певчим.
А в подвалах горит воспалённость
На лицах гуляк,
Только ночь холодна,
Только ночи похвастаться нечем.
И на древнем барокко потрескался лак.
Где же пафос достать?
Может, дать объявление в газету?
Где простёртые длани?
Где молний удар из очес?
Люди мерно жуют, путешествуют, ссорятся...
Нету!
Всё на месте, как было.
Но пафос исчез.
Как случилось, что пафоса вдруг
Оскудели запасы?
Не запасы урана. И не запасы угля...
И выходит актёр.
И, как фокусник, делает пассы,
И уходит он, зала не расшевеля.
А чего там кричать?
Ну, чего горячиться?
Ироничность и тонкость?
Да я ведь их тоже ценю.
Но нельзя же иронией жить!
Это только горчица,
Лишь приправа.
А, собственно, где же меню?
Прежде, словно меха,
Раздувавшие горны,
Поднимались манишки.
Но пафоса нет и следа.
Ведь летящие волосы
Нынче и ложны и вздорны?
Пафос вышел, как в трещинку
Тихо выходит вода.
Писем пылких не шлите.
Бросайте сухую открытку.
Не летите стремглав,
А ползите,
Слегка тормозя...
Тот поплатится жизнью,
Кто сделать способен попытку
Стать высоким,
Когда быть высоким
Нельзя.
Брюссель 1963
* * *
Жизнь — это конь, что рвётся из удил,
Что вертит крупом, скинуть наземь метя...
Жизнь может вдруг подмять,— и я ходил
С рогатиной на жизнь, как на медведя.
Жизнь — это бойкий ботик посреди
Бездн и высот. Греби же, бел от злости...
Тебе ответ? Так вот он: победи!
Как сказано в грузинском древнем тосте.
1966
ПРОРОК
И вот я возникаю у порога...
Меня здесь не считают за пророка!
Я здесь, как все. Хоть на меня втроём
Во все глаза глядят они, однако
Высокого провидческого знака
Не могут разглядеть на лбу моём.
Они так беспощадны к преступленью!
Здесь кто-то, помню, мучился мигренью?
— Достал таблетки?! Выкупил заказ?
— Да разве просьба та осталась в силе?..
— Да мы тебя батон купить просили!
— Отправил письма? Заплатил за газ?..
И я молчу. Что отвечать — не знаю.
То, что посеял, то и пожинаю.
А борщ стоит. Дымит ещё, манящ!..
Но я прощён. Я отдаюсь веселью!
Ведь где-то там оставил я за дверью
Котомку, посох и багряный плащ.
1966
КОСНОЯЗЫЧЬЕ
Косноязычье мучило меня.
Была необходима сила бычья,
Скосив белки и шею наклоня,
Ворочать маховик косноязычья.
Косноязычье вовсе не порок!
Застигнутый полупонятным зовом,
Пусть корчится измученный пророк
В борении с рождающимся словом.
Смешенье междометий и слюны.
Побольше часа надобно — не сразу! —
Чтобы, придя в движенье, шатуны
Вдруг выдавили на поверхность фразу.
Лишь пустяки легко выходят в свет!
Я с трепетом внимаю бормотанью.
Всё это вздор, покуда бездны нет
Меж мыслью промелькнувшей и гортанью.
И если мысль действительно нова,
То надо говорить с азов учиться...
Ворочаются трудно жернова —
Но льётся тонкой струйкою мучица.
1964
ПОЛЁТ
Страшные нужны усилья,
Подвиг злой и озорной,
Чтоб распластанные крылья
Приподнялись за спиной.
Сколько ж, сколько ж надо пыла?!
Смертным потом пропотей!..
Надо, чтобы проступила
Густо кровь из-под ногтей.
...На губах предстанет пена...