Он подумал о ней, проведшей в одиночестве все те годы.
«Ты сделала это для меня? Потому что тебе меня не хватало, или ты чувствовала себя виноватой из-за меня? Это нечестно. Я знал, что плохо кончу еще с момента смерти брата; как я мог жить дальше, зная, что подвел его? Я не мог снова подвести кого-нибудь. Особенно тебя. Я хотел дать тебе еще один шанс обрести счастье. А ты этого не сделала. Ты работала, но ты всегда работала, не в этом дело. Ты осталась одна, вот что неправильно. Совершенно неправильно, это…»
— Простите?
Маркус выпрямился, вздрогнув от раздавшегося под сводом мемориала голоса. В дверях стоял минбарец с букетом цветов.
— Прошу прощения, если побеспокоил вас, — продолжил он, — вы не против, если я…
— Нет, пожалуйста, проходите.
Минбарец кивнул, подошел к крипте и поместил цветы в ожидавший их сосуд.
— Кто их послал? — спросил Маркус.
— Послал? — минбарец удивленно качнул головой. — Судя по одежде, вы рейнджер, да? Я думал, вы должны знать.
— Меня какое-то время не было в городе.
— Очень давно президент Деленн распорядилась, чтобы их ставили сюда каждый день. Слову Деленн следуют до сих пор, и будут следовать всегда. — Он осторожно поправил цветы и отошел. — Вы знаете, чему учила Иванова?
— Отчасти, — ответил Маркус.
— Значит, вы ее последователь?
— Можно сказать и так.
— Правильно ли я предполагаю, что вам довелось слышать Голос?
— Слышать что? — недоуменно посмотрел на него Маркус.
— Голос. Незадолго до того, как Иванова оставила нас, с ее мозга сделали снимок. Ну не с мозга, на самом деле, не буквально… это полный снимок всех нейронных путей, воспоминания и информация, которой она обладала к тому моменту, закодированная и сохраненная для будущих историков, целителей и ученых. Думаю, ближайшим эквивалентом этого понятия у людей будет прижизненная маска, но только это — выражение, снимок чьего-либо сознания.
Очевидно, он не может создавать новых мыслей, потому что мозгу для созидания нужна еще и душа, но это поразительный способ сохранения. Я сам побывал там только раз, но считаю этот опыт самым… воодушевляющим.
Маркус выдержал долгую паузу, прежде чем задать вопрос, который, он знал, изменит всю его оставшуюся жизнь.
— Где же я могу найти ее Голос?
Когда Траналл говорил о трастовом фонде и об огромных средствах, во много раз перекрывающих его нужды, Маркус почти пропустил это мимо ушей. Теперь у него был повод выяснить, сколько же там.
Даже по его меркам, определенно было чему поразиться.
Следующим шагом стало приобретение личного корабля с гиперприводом. Маркус поразился, насколько компактны они стали. В его годы «Белая звезда» была самым маленьким кораблем, способным к выходу в гиперпространство без зоны перехода, но и ей был необходим довольно многочисленный экипаж. Теперь строили даже одно- и двухместные личные флайеры, по размерам куда меньшие, чем «Белая звезда».
Голос Ивановой вместе с Голосами нескольких сотен других исторических личностей хранился в Нейронном Архиве на Сириусе 9, которым совместно владели Историческое общество Земного Содружества и «ПсиМед», фармацевтическая корпорация с Примы Центавра.
«ПсиМед» основала Архив двадцать лет назад, чтобы получить налоговые льготы. Сириус 9 был малопосещаемой колонией, которой почти нечего было предложить туристам или бизнесменам. Она нуждалась в чем-нибудь, что привлекло бы путешественников, а в Нейронный Архив стремились академики с десятков планет.
Маркус неплохо знал это место. Давным-давно — два года назад по счету Маркуса и гораздо раньше для остального мира — оно славилось как центр сомнительной коммерции. Здесь можно было отыскать все, что угодно, если предложить нужным людям достойную плату.
Те люди давно обратились в прах, но Маркус задал своему флайеру курс на Сириус 9 с расчетом, что если даже старые крысиные норы забиты или вычищены, на их месте отыщутся новые. Так всегда бывает.
А Маркус был экспертом по розыску крысиных нор.
— Ты искал меня?
Дрази, сидевший напротив Маркуса в подземном баре, явно знававшем лучшие времена, изучал его немигающим взглядом глубоко посаженных глаз. Темно-зеленое лицо выдавало в его расе потомков рептилий. Дрази не отличались терпеливостью и хорошей репутацией. В этом отношении они почти не переменились с тех пор, как Маркус в последний раз имел с ними дело. Наверняка нужно намного больше, чем триста лет, чтобы массовое сознание дрази хоть на йоту изменилось. «Глядишь, через миллион лет они таки выяснят, что за штука салатная вилка». Но Фарна ценили достаточно высоко, по крайней мере, для дрази.