Начали общаться. Руководствуясь наспех составленным портретом, я не стал выписывать круги вокруг да около и сразу перешел к сути. Мы в курсе твоей печальной истории, про кровников все знаем. Насчет твоей выдумки в отделе – молодец, это ведь не каждому в голову придет. Получается, сам себя спас. Но – с нашей помощью, верно? Не прислушайся чеченоговорящий Серега к разговору в соседней комнате, не прояви он великодушие, а потом и настойчивость, кто знает, как бы все обернулось?
Теперь давай, работай на отдачу. В благодарность за чудесное спасение расскажи нам, какой придурок пристроил тебя в ту дебильную хижину и от кого ты получил информацию о готовящейся акции. Только не говори, что от Вахи, которого укокошили Серегины коллеги! С Вахой работать неудобно, потому что он умер. Расскажи, кто приезжал, кто вас отвозил туда, с кем общались. Нам бы парочку фамилий живых товарищей...
Мовсар смерил меня недетским взглядом и выдал: ничего я не придумал, все так и есть на самом деле. А то, что ребята про меня ничего не знают – так это для конспирации. На завершающей фазе, перед самой акцией, человек Шамиля должен был объявить о моих полномочиях.
Мы с Серегой переглянулись и синхронно крякнули. Не ожидали!
Заметив, что реакция на громкое заявление не совсем отвечает его ожиданиям, Мовсар успокоил нас:
– Ну ладно. Послушайте пять минут, и вам все будет ясно...
И принялся вдохновенно нести околесицу. Встреча с Шамилем. Инструктаж. Взаимодействующие лица (позывные, имен не называли). Пункты прибытия групп – в Москве, маршруты передвижения, место сбора, последовательность операции, детали разработки...
– Москву знает хорошо, – заметил Серега, сам коренной москвич. – Ничего не путает...
Я внимательно смотрел на юного сказочника, повествующего о своих грандиозных перспективах, и пытался привести свои мысли в порядок. Что-то во всем этом было, мало сказать, странное... А именно: физиолептика и вегетативные реакции. То есть по всем признакам – мимике, интонации, жестикуляции и так далее – выходило, что парень либо говорит правду, либо... свято верит в то, что говорит. Во всяком случае, как я ни присматривался, фальши так и не приметил. А уж насчет этого я далеко не дурак, поверьте на слово.
В данной ситуации напрашивались два равновероятных вывода, одинаково имеющие право на существование. Либо парень от переживаний подхватил истерию и теперь мы с Серегой наблюдаем типичный припадок псевдологии5... Либо все это и в самом деле правда!
Если окажется, что верен именно второй вывод, я, пожалуй, попрошусь на пару месяцев подлечиться в психдиспансер. Потому что мой рассудок не приспособлен для восприятия такого варианта развития событий. Я во многих переделках побывал и всякого навидался на этих двух войнах... Но вот именно для такого: семнадцатилетнего хрупкого ученика колледжа, который организует акцию вселенского масштаба в Москве, я как-то того... Не готов, короче.
И вообще, в тот момент я был не расположен решать такие сложные этюды и ломать голову над изгибами деформированного сознания юного дарования – тут, скорее, нужен был дипломированный психиатр. А мне надо было скоренько разобраться по существу вопроса и доложить Иванову о своем решении.
– Стой, – прекратил я излияния Мовсара.
– Почему «стой»? – удивился разогнавшийся «амир». – Я еще не закончил...
– И не надо. Все и так ясно. Ты скажи... Зачем тебе все это?
– Как зачем?! Ничего себе – «зачем»! Отца русские убили. Дядю убили. Другого дядю...
– Я не про то, – я болезненно поморщился, от общения с юным оболтусом у меня начинала болеть голова. – Я тебе задал два вопроса. Ты мог ответить на них и сейчас бы уже ехал домой... Ты зачем нам все это рассказал?
– Мы последние были, – Мовсар пожал плечами. – Остальных всех уже поймали. Какой теперь смысл скрывать?
– Да есть смысл, есть... Хотя бы для того, чтобы остаться на свободе. Если ты и в самом деле «амир», то Шамилю ты больше пригодился бы именно на свободе, а не в тюрьме. Ну и где логика?
На этот вопрос Мовсар ответить не смог – угрюмо уставился в пол и принялся теребить свой тумар6 на кожаном ремешке. Характерная примета: после реабилитации род Дадашевых в полном составе прибыл из Казахстана.
– Теперь другой вопрос. Ты говоришь, общался с Шамилем... Он не показался тебе сумасшедшим?
– Он очень умный, – отчеканил Мовсар. – Он... он – как пророк. Никогда не встречал человека умнее его.
– Очень приятно. Ты кого-нибудь убивал?
– Нет, – помотал головой Мовсар. – Просто не успел. Но ничего, я еще молодой...
– Ты обучался в каком-нибудь разведцентре?
– Нет.
– Возглавлял до этого какие-нибудь операции? Вообще, принимал участие в боевых действиях?
– Нет, но...
– Почему в таком случае Шамиль назначил командовать этой операцией именно тебя?
– Я не знаю. Видимо, так надо, если назначил... Но он знает, что делает, это я точно уверен!
– Это хорошо, что знает... Значит, получается у нас такая петрушка. Делать засады на какие-то паршивые колонны из трех единиц транспорта он посылает специально обученных моджахедов. В импортных учебных центрах тренируются сотни моджахедов, которые потом благополучно вливаются в ряды Сопротивления... А тут – такая грандиозная акция... Слушай, может, у Шамиля внезапно люди кончились?
Мовсар опять уставился в пол и привычно ухватился за тумар. У парня что-то явно не ладилось с логикой.
– Ну ладно, хватит разглагольствовать, – я прихлопнул ладонью по обитой железом столешнице. – Поехали.
– Куда?
– Поехали, сдашь нам свой схрон.
– Чего сдам?
Мы с Серегой опять переглянулись и прыснули. Как все запущено...
– Ты сказал, что ваша группа должны была доставить экипировку остальным. То есть пятнадцать поясов, пятнадцать комплектов оружия. Тайник находится неподалеку от того места, где вас взяли, знаешь о нем только ты лично. Верно?
– Да, верно. Но...
– Никаких «но». Сдашь тайник, и мы тебя пустим под амнистию. Сегодня, между прочим, последний день. Так что – лови момент...
– Я не буду вам сдавать тайник. – Мовсар расправил плечи и выпятил впалую грудь. – Сам сдался, хватит вам. А это еще пригодится людям Шамиля.
– И куда ж ты денешься, родной мой? – Серега усмехнулся. – Сейчас мы познакомим тебя с одним типом...
– Секунду, – я жестом прервал коллегу – для впавшего в истерию юноши, понятия не имеющего о допросе в режиме «Б», перспектива знакомства с Петрушиным сейчас вряд ли будет исчерпывающим доводом. – Мы просто тебе не верим, Мовсар.
– Почему?! Я что – что-то неправильно сказал?
– Да все неправильно! Я лично считаю, что все это не более чем бред сумасшедшего. И потом: если ты не сдашь нам тайник, тогда мы сдадим тебя в милицию. Сейчас отвезем в Элин-Юрт, и...
– Ладно, поехали, – не раздумывая, кивнул Мовсар – для человека с помраченным рассудком парень соображает на редкость быстро. – Будет вам тайник...
При выходе с КПП к нам неожиданно прицепилась съемочная группа НТВ. Откуда они здесь? Как будто в засаде сидели. Вот ведь слухи разносятся! Не иначе, менты из Элин-Юрта скинули кому-то информашку.
Карьера телезвезд в наши планы не входила, поэтому мы стремительно погрузили Мовсара под броню – но, кажется, они мельком успели поймать его в ракурс. Камера у них была наготове, оператор шустрый такой, проворный.
Корреспондент успел перекинуться парой слов с Петрушиным – тот, по обычаю, садился на броню последним, как привык при любой эвакуации, прикрывая менее боеспособных товарищей по оружию.
– Товарищ офицер! Товарищ офицер! – (звезд на «комках» мы не носим – это, по нашим понятиям, моветон, так что поди погадай, какое там звание). —Я могу задать вам пару вопросов?
– Разумеется!
– Кого вы конвоируете?
– Конвоируем?! Да мы просто за пивом приехали.
– Товарищ офицер! Вы же сами сказали, что я могу задавать вопросы...
– Но не сказал, что буду отвечать на них.
– Товарищ...
– Товарищи все кончились в девяносто третьем. Мне больше нравится – господин.
5
ПСЕВДОЛОГИЯ – болезненная склонность к вымыслу, сочинению фантастических историй, в которых субъект ставит себя в центр событий. Для истерических психопатов характерна в виде добросовестного заблуждения, когда больной не в состоянии отличить плоды собственного воображения от реальности.
6