Топая вдоль по улице Караульной, где ему доводилось бывать редко, Леха добрел до угла и увидел знакомое название: улица Усыскина. На ней он бывал часто, потому что именно на этой улице проживала его старая подруга — Нинка Брынцева. Правда, жила она на противоположном конце этой самой улицы. На углу, к которому вышел Коровин, была табличка с номером 71, а Нинка жила в доме 5, строение 3.
У Нинки он не бывал давно, с прошлой весны. Летом в город ездить не хотелось, да и зачем? Нинка сама в деревню на пару недель приезжала, хорошо погуляли, даже надоесть немного успели друг другу. Зимой он ее почаще навещал. Раз в месяц, а иногда даже раз в две недели. Эта самая Нинка раньше у них в деревне жила. Но после восьмого класса в городское ПТУ подалась на повариху учиться. Потом работала в столовой, после в продмаге ошивалась, села на два года за какие-то дела, вышла. Уже при перестройке в какой-то частной конторке пристроилась, опять же по торговой части. Детей и мужа не нажила — слишком погулять любила и абортов много наделала. Но в коммуналке прописалась и жила там в свое удовольствие.
Больше у Лехи хороших знакомых в городе не имелось. Можно, конечно, было зайти в общагу, там кое-кто из старых приятелей по заводу оставался. Но соваться туда без бутылки — неудобно. Опять же кое-кому в общаге Леха задолжал. По мелочевке, конечно, но ведь спьяну и за пять тыщ рублей прибить могут. Опять же пилить до этой общаги на улицу Машиностроителей надо было хрен знает сколько, потому что туда ходил только один 4-й автобус, а остановка его, ближайшая отсюда, находилась в часе ходьбы, не меньше. Да и где гарантия, что опять контролерам не попадешься? А тут минут десять-пятнадцать пешком пройдешь — и у Нинки.
Конечно, к ней тоже, для приличия, надо бы с бутылкой. Но и так можно. Сама нальет, если пустой, войдет в понимание. Лишь бы только у нее никаких гостей не было. В смысле, мужиков. Всегда прежде Леха ей звонил. Либо из деревни, с почты, либо уже из города, из автомата. Один раз приехал без звонка — а там сидит дядя, семь на восемь — восемь на семь. Весь в наколках, с фиксами во рту. Очень сильно мог обидеть, если б Нинка не сказала, что это Леха — ее брат двоюродный из деревни. В общем, обошлось тогда. Сейчас Лехе и позвонить не на что. Но куда денешься? Хоть деньжат занять на трамвай…
Коровин пошел по улице Усыскина. Она, зараза, оказалась длинной и извилистой. Но так или иначе за двадцать минут он дошел до дома 5, прошел через подворотню, залитую огромной лужей, очутился в маленьком дворике, заставленном мусорными баками и заваленном кучами того мусора, который в баки не помещался. Вывозили их отсюда, должно быть, не чаще, чем раз в год, потому что Лехе, который последний раз был тут пять, месяцев назад, показалось, что мусор как лежал тогда, так и лежит, даже прибавилось.
За двором была еще одна подворотня, принадлежавшая уже дому, именовавшемуся «строением 2». Пройдя через подворотню, можно было увидеть потрескавшийся и облупившийся кирпичный особнячок, у которого сохранилось крылечко с какими-то расколовшимися или разбитыми зверями — не то львами, не то тиграми, но с обломками орлиных крыльев на спинах.
Подходя к особняку, Леха размышлял над тем, как он будет объяснять Нинке, отчего приехал в город только вечером и почему не решается сразу ехать по нужному адресу. Коровин очень сильно сомневался, что Нинке следует знать всю подоплеку его приезда. Особенно, если вдруг у нее там какой-то хахаль с наколками. Правда, можно ведь и не давать этому хахалю повода думать, что Леха заходит в гости к своей нерегулярной возлюбленной. Опять можно двоюродным братцем представиться. Это, конечно, если тот же мужик у нее окажется. К Нинке, уроженке села, более-менее прочно пристроившейся в городе, может приехать и брат, и сват, и сосед, и иная седьмая вода на киселе. На базар приехал или по каким иным делам. Нинка проживает хоть и в полуразвалившемся особняке шибко дореволюционной постройки, превращенном за прошедшие времена частично в коммуналки, а частично в бомжатник, но все-таки в двух комнатах. Правда, комнаты общей площадью в шестнадцать метров, когда-то были одной большой, но перегородка все-таки есть. Поэтому, ежели что, Лехе даже при наличии у Нинки хахаля будет где переночевать. Ему нынче любви не надо. Деньжатами подразжиться — вот что Коровину в первую очередь нужно. А это у Нинки вполне возможно. Она, по последним данным, торгует в коммерческой палатке и на зарплату не жалуется. Летом вроде бы полтора лимона получала. Конечно, она ему не постеснялась рассказать, что ублажает одного из подручных какого-то большого блатаря, который по поручению своего шефа собирает дань с палаточников на ихней «площадке». Но Леха не ревнивый. А вот то, что у нее кое-какие бабки остаются — это очень кстати.