— А картина пропала.
— Знаешь, это не первое произведение искусства, которое погибает. Но если откровенно, то мне ее не жаль. Вторичная работа, явно подражательская, практически без ясно выраженной мысли. Немного гротеска, немного парадоксов, какой-то мистический страх неизвестно перед чем. А то, что автор покончил жизнь самоубийством, то это, прости меня, банально и пошло. Самоубийство — удел слабых. А выживают сильные.
— А ты сильная?
— Да. Во всяком случае, силы я в себе чувствую. Я делаю свое дело, оно мне интересно, и я могу не оглядываться ни на кош.
— Ну а законы?
— Закон — что дышло, куда повернул, туда и вышло. Все наши законы можно объехать на кривой. Уж это-то пора бы понять. Конечно, можно и проколоться на чем-то. Вот история с этими ребятами — это прокол. Чрезвычайное происшествие, несчастный случай. Могло быть хуже, скажем, свидетели перестрелки нашлись бы или кто-то остался жив. Ты бы не забрал пистолеты, испугался, пошел сдаваться. Могла подняться буча, в принципе твоя стрельба спасла нас от многого. Во всяком случае, расходов понадобилось бы больше.
— А сколько вам все это стоило?
— Много, я не буду считать все, но около пятнадцати тысяч.
— Солидно.
— Если бы не ты, мы погорели бы на сорок-пятьдесят.
— Надо бы попросить у вас разницу, — пошутил Серега.
— Подумаю, — усмехнулась Аля и сделала свою коронную улыбку.
Машина уже перебралась на прямую дорогу, ведущую к Москве. На спидометре стрелка приплясывала у 100, но участок был достаточно приличный, и скорость не чувствовалась. До столицы было еще далеко, машины шли не густо, поэтому Серега особо не волновался.
— Не успеем к отпеванию, — сказала Аля с досадой. — Придется прямо в Митино.
— А что, они были верующие? — спросил Серега.
— Не знаю, — бросила Аля, глядя вперед. — Владик утверждал, что ходит в церковь. У меня на это нет времени. Но в Бога я верю...
— А я нет.
— Вольному воля.
— Я вчера заходил в дом к Мишке Сорокину. Это тот, который убил Владика.
— Ну и что?
— Погоревал вместе с ними. С матерью, точнее. Несчастная женщина!
— Ты там не сказал ничего, надеюсь?
— Вот поэтому-то и убежден, что Бога нет.
— Что же ты сделал неугодного Богу?
— А ты забыла?
— Нет, конечно. Но он выстрелил первым. В Штатах тебя любой суд оправдал бы. Это только в нашей дурацкой стране человек боится защищать свою жизнь. Знаешь ли, я иногда схожу с ума от злости! Меня злит, что я родилась тут, в этом дрянном Совке, где куда ни кинь — всюду клин. Где ты все время на что-то оглядываешься, где не можешь вести себя так, как хочешь! Да, я могу и здесь жить, потому что умею вертеться, потому что у меня много друзей, потому что я знаю черные ходы и кривые. Но почему?! Ведь все время приходится делать что-то, что в той или иной степени нарушает закон. И случись что-то непредвиденное, я могу лопасть за решетку.
— У вас же наверняка есть валютные счета. Бери свою долю и жми туда, на Запад, — посоветовал Серега, — чего тебе тут маяться! Вон Розенфельды живут себе, и в ус не дуют.
— Нет, — зло улыбнулась Аля, — я хочу, чтоб все это было здесь.
— Не дождешься.
— Дождусь. Еще лет пять — и все будет о’кей! И так уже Вся эта команда трещит по швам.
— Не знаю. Просто мне кажется, что Россия — не Америка. У нас в крови ненависть к богатеям. В крови, понимаешь?! У нас хотят жить зажиточно, может быть, ко тех, кто нажился за чей-то счет не любят. И с россиянами такие шутки шутить опасно.
— У тебя это от старости. Ты закоснел, у тебя все еще стереотипно, как пять лет назад.
— Поссоримся мы с тобой, — вздохнул Серега.
— Ерунда, — произнесла Аля, — из-за политики?! Я вполне терпима. Я просто сочувствую тебе как обделенному жизнью человеку. Лучшие годы прожил под утюгом, тебя причесывали, равняли под гребенку — чего же удивительного? У тебя была своя вера, свои боги, а теперь их сковырнули, показали тебе в истинном виде. Ты не слепой, все видишь, но признаться самому себе, что верил в глиняных болванов, не хочешь. Вот черт, надо сбавлять…
Машины стали попадаться чаще, а дорога сузилась. Теперь Аля вынуждена была тянуться за впереди идущими, скорость упала до шестидесяти в час.
— Так и на кремацию не успеем.
— Куда спешить? — сказал Серега. — Не на свадьбу ведь.