— Помер он… — пробормотал Леха тихо. — В машине…
— Уходи отсюда! — прошипела Нинка. — Сейчас сюда его ребята приедут. Через минуту после того, как ты уехал, позвонили. Нужен им, срочно.
— А ты чего сказала?
— Я… Я сказала, что нету его у меня. Они не поверили. Сказали, что через пять минут приедут, проверят. Уходи, скорей уходи! Я только более-менее все прибрала, кровь затерла, посуду битую выкинула. Ради Бога, беги отсюда, пропадем ведь…
— Так ведь бабка все равно проговорится, — напомнил Леха. — Надо вдвоем!
— Найдут. Если я с тобой уйду, найдут, в деревню наедут. Уходи, не телись! А бабка не дура, она уж все поняла. Помолчит.
Леха сделал только шаг к выходу, когда за темным окошком кухни мелькнули пучки света мощных фар.
— Ой! — взвизгнула Нинка. — Проканителились! Все!
— А может, не они? — понадеялся Леха.
— Да они, они! Ой, Господи! Куда ж тебя девать-то? Сейчас ведь придут!
Леха даже как-то не сообразил, что вполне может назваться каким-нибудь племянником, кого-нибудь из жильцов, которых сейчас нет. Приехал, понимаешь, а их дома нет… Куда там соображать, когда чуть с ума не сходил от страха.
— Придумала! — Нинка схватила Леху за руку и потащила в комнату.
Леха только успел подумать, что, может, лучше вниз проскочить, но оставил эту мысль при себе. Страх парализовал ум.
ТАНЦУЯ ОТ ПЕЧКИ
Нинка притащила Коровина в ту самую комнату, где они мирно почивали перед появлением Котла.
— В шкаф полезешь! — сказала Нинка.
— Да я уж лазал… — пробормотал Леха, указывая на гардероб.
— Не в этот, — отмахнулась Нинка, — вот сюда, в стенной. Смотри!
Она распахнула дверцу, старинную, с бронзовой позеленевшей ручкой. Там было несколько узких, в полметра шириной, полок, на высоте сантиметров сорок друг от друга. Все забиты стопками белья, кошке не втиснуться.
— Ты что, смеешься? — выпучился Леха, но Нинка, не отвечая, решительно выхватила с нижней полки сначала одну стопку простынь, потом другую, уложила на кровать и приказала:
— Лезь, там, за доской — пусто. Ногами лезь, дурак!
Леха прилег на пол, сунулся ботинками в доску, она подалась. Вполз внутрь, ногами вперед.
В это время тишину прорезали три громких и грозных звонка.
— Пришли! — лихорадочно забрасывая стопки белья на полку, прошептала Нинка. — Там шпингалеты есть, дверку закрой!
Леха убрал голову за доску, нащупал шпингалеты, задвинул. Нинка захлопнула дверь шкафа, и стало совсем темно.
Осторожно ощупав все руками, Коровин понял, что посажен внутрь неработающей и замурованной печки. Между тем Нинка уже открыла дверь гостям. В коридоре затопало сразу несколько пар тяжелых ног, загудели громкие, не привыкшие стесняться, голоса. Открылась дверь, ведущая из комнаты в коридор, послышалось заискивающее воркование Нинки:
— Да нету, нету его у меня, ребята! Разве я стала бы врать?
— Не мельтешись, подруга, — властно посоветовал кто-то солидный. — У нас свои глаза есть. Посмотрим, разберемся…
— Смотрите… — пролепетала Нинка. — Сказала же — нет его.
Стали двигать мебель, что-то высматривать. Двое прошли за перегородку. Леха затаил дыхание. А когда один заглянул в стенной шкаф, то у Коровина чуть сердце не остановилось. Но все обошлось. В шкаф бандюга не полез, даже белье не выкинул. Пошарив в белье, он вернулся к остальным.
— Нет ничего, Барон, — сказал тот, что осматривал спальню, и Леха узнал голос Лопаты, одного из тех, кто был в лесу с Котлом.
— А ты под кроватью смотрел? — еще один знакомый голосок проклюнулся: Мосел ехидничал.
— Смотрел, там нету…
Дружно и громко заржали. Затем тот, солидный, резко оборвал хохот.
— Закончили смешочки. Ну-ка, Нина Батьковна, колись напрямую; когда Котел отсюда ушел?
— Да не было его! Не было, ребята, — повторила Нинка.
— Ты не бойся, дуреха, — пророкотал Барон. — Ничего он тебе не сделает. Скажи честно, был он здесь или нет? Думаешь, если ты фингал замазала, так я не пойму, кто тебе его поставил?
— Ну…
— Был или нет?! Второй фингал хочешь?
— Был! — взвизгнула Нинка. — Был и ушел, как вы позвонили. А мне велел не говорить, убить обещал…
— Вот это похоже на дело. Он один был или с кем-то?
— Один.
— Точно? Может, тоже не велел говорить?
— Один, точно говорю, один!
— А не говорил тебе Котел, отчего это он нас застеснялся?
— Нет. Он только сказал, чтоб я вам ничего не говорила, и все.
— А спрятать он тебя ничего не просил?
— Не просил.