Впрочем, может и по-другому выйти. Доедут, поцелуют пробой и попрутся сюда, поискать землянку. И найдут, если Леха их тут дожидаться будет. И поскольку могут уже догадываться, кто их друганов пострелял, то прибудут, как говорится, во всеоружии. А у Лехи — один пистолет да семь патронов. Нет уж, он так просто не дастся!
— Ну, что будем делать? — спросила Митрохина.
— Вооружаться! — ответил Леха вполне серьезно и в третий раз полез в колодец.
ВЕЧЕР В РОДНОЙ ДЕРЕВНЕ
Поволновался Леха изрядно. И тогда, когда вытащил наверх завернутый в промасленную бумагу немецкий автомат с магазинами, цинковую коробку с патронами, а также топорик, и потом, когда маскировал хвоей крышку люка. На просеку не выходили. Леха повел Митрохину через лес по другой стороне оврага, прямо через свое любимое грибное место. Волнушек было полно, но набрали их ровно столько, чтоб прикрыть ими лежащие на дне сумки автомат и коробку с патронами, топорик и… пистолет, который, оказывается, прихватила Галина, убегая из дома. Тетрадки учеников Митрохина перед бегством выложила, а вот пару учебников и какую-то свою рабочую тетрадь оставила. Леха-то думал, что сумка у нее совсем не большая, такого типа, что на одном плече носят. А оказалось, что, если раздернуть молнии, получается здоровая хозяйственная, в которую немецкий автомат запросто влез по длине. Правда, он еще никуда не годился, автомат этот. Его еще надо было промывать в керосине, счищать пристывшую смазку, протирать, наново смазывать ружейным маслом, снаряжать магазины. И проверить не мешало. А то, хрен его знает, может, внешне все нормально, а на самом деле разорвет его по какой-либо причине. От усталости металла, от трещины какой-нибудь… Тоже, между прочим, повод для волнения.
Прокрутились они по лесу лишних десять километров. Но зато вышли к деревне со стороны малохожей, к тому же уже после обеда, где-то часа в четыре, не раньше. Очень кстати в это же время дождь полил, холодный, мелкий, да еще с ветром. В такую погоду хорошие хозяева собак на улицу не выпускают.
Собаки Лехе были по фигу, а вот то, что на деревенской улице никаких посторонних машин не проглядывалось и народу никакого не было, очень понравилось. Даже в огородах никто не копошился.
Они с Галиной прошмыгнули во двор по меже между Лехиным и Севкиным огородами. За Лехину картошку, само собой, никто не брался, а Севкину они еще позавчера докопали. Или даже раньше — про эти дела Коровин уже почти позабыл. Одно утешило — замок у Лехи на дверях висел нетронутый, окна были целехонькие и закрыты как положено, на шпингалеты. Изнутри.
Тем не менее в дом они прошли не через крыльцо, а через хлев, где у Лехи никакой живности давно не было, но замок тоже висел для порядка. И здесь, как говорится, «признаков нарушения государственной границы установлено не было». В кухню выбрались из-под пола, по лесенке, похожей на ту, что была в лесной землянке, только малость покороче.
— Холодно-то как у вас! — проворчала Митрохина. — И порядок — как после налета! Неужели самому не страшно так жить?
Хорошо еще, что за время Лехиного отсутствия перегарный дух чуток выветрился. Но ароматов, конечно, тут ад без него хватало.
Тараканы Галину хорошо встретили, дружно. Немытая посуда всюду стояла, ведро помойное вовсю воняло. И самое главное — жрать нечего абсолютно. Ни корки хлеба, ни шиша вообще.
— Ужас, ужас какой! — вздохнула Галина Юрьевна. — Неужели так повсюду?
— Есть и получше, — возразил Леха. — Просто я себя запустил… Потому что без жены.
— А говорят еще, что мужик Россию вытащить сможет! — припомнила Митрохина городские споры, должно быть, не раз происходившие между коллегами-учителями. — На вас посмотришь и поймешь, что если и вытащит, то не мужик, а баба.
— Бабы тоже разные бывают, — не согласился Леха, — у нас тут есть такие, что крепче моего пьют. Вы еще Милки-самогонщицы не видели.
— Куда катимся? — риторически спросила экс-банкирша, но Леха ответ знал.
— Как куда? К цивилизованному рынку.
Митрохина грустно рассмеялась, а Леха сказал:
— Посидите пока здесь, я к соседке сбегаю, может, хоть хлеба займу.
Леха опять выбрался из дома через подклет и хлев, а затем, не показываясь на улице, перемахнул в огород Буркиных.
У Ирки дым из трубы шел. Леха поднялся на крыльцо. Ирка возилась на кухне, жарила что-то. На Леху глянула испуганно, и глаза у нее были красные какие-то.
— Ты? — спросила она полушепотом, будто кто-то страшный мог услышать. — О Господи! Тут такое было!