Шурик поглядел так, что Серега аж екнул селезенкой: настолько отразился в глазах страх.
— Я, знаешь, — выдавил Шурик, — неспроста из Армении удрал. Я там иной раз увижу что-то и не пойму: в Союзе я или в Афгане? Оттуда-то мы ушли, а он — за нами. Горы, камни, зеленка, БМП на дорогах… Будто мы его в чемоданы или РД положили и с собой привезли…
Серега догадался, что РД — это «ранец десантный», или «рюкзак десантника», но, конечно, не это запало ему в голову.
— Может, я чего-то не понимаю? — спросил Шурик. — От всего голова кругом… Иногда даже хочется, чтоб, уж не тянули, начали… Там уж можно будет по-другому говорить! А так… Нет хуже: ждать и догонять.
Помолчали.
— А Гошу сегодня увезли в область, — сказала Люська, шмыгнув носом, — в мединститут. Санитар с морга сегодня за пивом стоял…
— Эх, Гоша-Гоша! — тряхнул головой Шурик. — Я вот когда узнал, что они хотят на меня его повесить, чуть не сбрендил. Не знаю, что и удержало, а то бы я Зыкову этому… Тогда бы уж наверняка посадили.
Люська тихонько удалилась, как бы случайно.
— Ведь действительно, помню, что я его пару раз головой об забор тюкнул. Сам сказал, сознался, а потом думаю: выходит, я его убил? Ух, страшно стало… И так уж всего на совести, а тут еще… Хорошо, милиция ремень отобрала, а то б удавится. Особенно вот этой, прошлой ночью. Секунды не поспал, думал: судить будут — сам себе расстрел попрошу. А днем выводят к Зыкову, он мне вручает все — деньги, документы — и говорит: «Приносим извинения, прокурором ваше дело рассмотрено, оснований для ареста нет, факта уголовного преступления, предусмотренного статьей 102 и еще какой-то, не усмотрено». Рассмотрено, предусмотрено, усмотрено… А я уж себя в убийцы записал, суки! Вроде бы, оказывается, вскрытие показало, что кровоизлияние произошло не от удара об забор, а обо что-то каменное… В общем, черт их разберет, отпустили, и ладно… Только вот теперь по смерть маяться буду — не я ли его все-таки?!
Серега только вздохнул. Хорошо, конечно, что Шурик совестливый… Только Гошу не вернешь. Неизвестно, почему прокурор решил не брать дело. То ли потому, что вина Шурика Нефедова недоказуема, то ли оттого, что вообще не хотел заводить дело… Конечно, за два дня два трупа — весело ли? Один — тут все ясно, Гальку можно сажать. А второе, скользкое, неудобное — спишем на несчастный случай.
— Одиннадцать тридцать, — сказал Шурик по-военному, и Сереге, пожалуй, первый раз стало жалко прощаться. Куда дальше покатит этот парень? Куда его потянет?
— Спасибо за хлеб-соль, за чай-сахар! Поищу! — Шурик встал, запахнул куртку, поднял капюшон.
Серега проводил его до ворот, пожал жесткую ладонь и сказал:
— Заезжай еще как-нибудь…
— Попробую… — Шурик широко зашагал прочь, безжалостно хлюпая по грязи своими штиблетами. Серега вернулся в дом.
Люська возбужденно залопотала:
— Как мне стыдно-то было, Серенький! Я ведь его, дура, чуть не посадила, да? Как вы пришли, у меня аж матка просела! Думала, как выпьет, начнет разбираться — крышка! А он, видишь, добрый какой и несчастный… Дура эта его латышка…
— Литовка… — поправил Серега.
— Да один хрен! Дура набитая! Там не вешаться надо было, а бежать к нему, всех родичей к черту послать! Все равно уж жила с ним…
— У всех по-разному, — вздохнул Серега. — А все же и правда жалко его… Такое прошел — на три жизни хватит. Если не сорвется — будет ему что детям рассказывать… Не то что нам…
— Детям… — печально вздохнула в свою очередь Люська. — После Чернобыля-то? От него нарожаешь… Я уж лучше от тебя, пьяницы, рожу, чем от него… И ни одна баба, если узнает, что он в Чернобыле работал, за него не пойдет.
— Спать пора, — зевнул Серега, — за всех все проблемы не решишь…
Что-то в этот раз их мучило, мешала какая-то тревога и тоска. Легли бок о бок, не спали, не ласкались и ворочались.
— Раньше люди говорили: «Скорей бы война кончилась!» — вздохнула Люська. — Потом: «Лишь бы войны не было!» Тем и жили. А теперь чего? Чего ждать? Ты вот с высшим образованием, скажи мне…
— Если б того высшего образования не было, — проворчал Серега, — я бы тебе быстрее ответил.
— Во-во, интеллигенция паршивая, всех учить беретесь, а сами ни хрена не знаете, только и умеете мозги заполаскивать… Раньше я все знала: кого боятся все — того и ты бойся, кому все дают — тому и ты давай, бери столько, сколько положено. Вырастешь до завмага — сможешь больше взять. А сейчас — страшно. Зойкин набор этот, с рыбой и колбасой — уж на что мелочь, а неспокойно. Раньше бы я сама таких полста загнала и забыла.