Ее щеки покраснели. Золотистый оттенок ее глаз замерцал, но она усмехнулась, решив не отвечать.
Однако ее взгляд сказал мне, что ей есть что сказать.
Я сидел в своем кабинете на главной палубе своей яхты, все окна и двери были открыты. Я приехал на Французскую Ривьеру, чтобы узнать о потенциальном приобретении Winston.
Предприятия Эшфорда расширились на множество отраслей, но нашей слабостью были люксовые бренды, а дизайн ювелирных изделий казался многообещающим. Моему брату пришла в голову идея купить небольшие ювелирные магазины в лучших местах и превратить их в Ashford Diamonds. Однако после этих выходных я бы позаботился о том, чтобы мы никогда не решались на это, какой бы интригующей ни была такая перспектива. Общение с дизайнерами было похоже на разговор на чужом языке. Когда их спрашивали об их портфелях и финансовых результатах, ответы, казалось, менялись. Все это чертово время. У меня не было терпения к их чуши.
Уинстон не согласился. Не на словах, но я знал своего брата достаточно хорошо, чтобы понимать язык его тела. На самом деле, я бы не удивился, если бы узнал, что он все-таки отважился заняться этим бизнесом.
Тишину разорвал громкий сигнал тревоги, за которым тут же последовала череда ругательств.
— Выключи эту чертову штуку. Громкий голос Уинстона конкурировал с пронзительной тревогой.
Я покачал головой. Ему действительно нужно было привести свое дерьмо в порядок. Он был всего лишь на два года моложе меня, но при этом блудил так, словно каждая женщина была последним куском киски, который он когда-либо получал.
— Байрон, выключи будильник! — проревел он достаточно громко, чтобы его услышала вся Французская Ривьера. Я проигнорировал его. В конце концов он понял, что это был его собственный будильник.
Послеполуденное солнце склонилось над Ривьерой, и в воздухе витал аромат моря. Звук волн, разбивающихся о лодку, должен был успокаивать, но я не мог обрести покой.
Это было чертовски иронично. Я был одним из самых богатых людей в мире, но не мог даже насладиться плодами своего труда и статусом миллиардера. Например, тот факт, что у меня была яхта, но я не мог лежать на палубе, опасаясь попадания солнечных лучей на свою израненную спину.
Я до сих пор помнил ту медсестру, которая лечила мои боевые раны после того, как моя кожа почти расплавилась. У нее были рыжие волосы — по иронии судьбы, как у молодой студентки-медика, с которой я сегодня познакомился, — и она съеживалась всякий раз, когда ей приходилось менять мои повязки. Ничто так не испортило вашу самооценку. Никакие деньги, богатство или власть не могли стереть подобные дерьмовые чувства.
Мои мысли унеслись в прошлое. Тот почти роковой день.
Пот стекал по моему лбу, а пули летели повсюду. Мы находились на открытом месте, незащищенные и уязвимые для врага. Это была чертова ловушка, и нас атаковали со всех сторон.
Смерть окружила меня. Пламя сожгло комплекс. Запах химикатов, пороха и крови наполнил воздух, проникнув в мои легкие.
Ривер, Астор и Дариус, которые не были военнослужащими ВМФ и обычно летали на «Блэк Хоксах», выкрикивали предупреждение. Могу поспорить, они пожалели о своем решении пойти на патрулирование сегодня.
Я увидел это слишком поздно. Громкий взрыв сотряс землю, а меня пронзила ослепляющая боль. Мои колени подкосились. В ушах у меня загудело, и я покачала головой, пытаясь избавиться от громкого звона в ушах.
Острая боль пронзила меня. Запах горящей плоти заполнил мои ноздри, и мне потребовалось слишком много ударов сердца, чтобы осознать, что горит моя собственная плоть.
Меня окружили трое мужчин. Я смотрел смерти в глаза, но собирался погибнуть, сражаясь. Не обращая внимания на пронзившую меня ослепляющую боль, я потянулся к пистолету, лежавшему рядом со мной. Я намеревался убить. Хлопнуть. Хлопнуть.
Кристофф, мой командир и хороший друг, убил одного парня. Я убил второго. Мы оба выстрелили в третьего.
Кристофф потянулся ко мне, и по выражению его глаз я понял, что это плохо.
— Черт, — проворчал он, опускаясь на колени.
— Не думаю, что выберусь из этого, — процедил я. Даже говорить больно, как ублюдку.
Он перевернул меня так, чтобы песок не терся о мою спину. Честно говоря, мне было страшно спрашивать, насколько серьезны мои травмы. Все мое тело болело, но первоначальная боль в спине онемела.
"Вы будете." Решимость была запечатлена в его голосе и выражении лица. «Мы собираемся убраться отсюда. Чтобы ты мог позаботиться о своей сестре и братьях».