Имус: Я их туда не клал.
Титус: Да что вы? Кто-то пришел и положил их в банку с кофеином, так что ли?
Имус: Скорее всего. У меня нет другого объяснения.
Титус: Так, достаточно! Пора его обработать!
Эйзенхорн: Притормози, Титус.
Титус: Да он по уши в этом дерьме!
Эйзенхорн: Я сказал — хватит!
Титус: У меня были планы на этот вечер.
Титус Эндор нахмурился.
Эйзенхорн: Фантазер вы мой, дайте-ка мне таблетки.
Эндор ссыпал желтушки в ладонь инспектора. Тот присел на кушетку возле мастера Имуса.
Эйзенхорн: Оставьте нас.
Эндор ушел, чтобы присесть и покурить лхо-сигарету. Старик направился в спальню изучать книги.
Эйзенхорн: Буду откровенен. Для вас всё складывается плохо, сэр.
Имус: Я это сознаю.
Эйзенхорн: Отчеты — это главный вопрос, но желтушки-Д, они осложняют всё дело.
Имус: Я понимаю.
Эйзенхорн: Во-первых, это запрещенное вещество. Во-вторых, это желтушки-Д.
Имус: Я даже не понимаю, о чем выговорите.
Эйзенхорн: Я не в первый раз осматриваю чьё-то жильё и нахожу свидетельства использования наркотиков. Обскура, камушки радости и прочие вещи, но желтушки-Д… Они уничтожают разум. Обычно мы находим их при обстоятельствах, связанных с деятельностью культов.
Имус: Культов?
Эйзенхорн: Мы зачастую находим их вместе с запрещенными текстами и извращенными науками. Человек, у которого есть число погибели может использовать желтушки для того, чтоб они ему помогли и направили в дальнейшем.
Мастер Имус опустил голову на руки.
Имус: Они не мои.
Эйзенхорн: Этот Йосакер ваш?
Имус: Какой?
Эйзенхорн: Я нашел его между Тробишером и ранними Троссидами в вашей спальне.
Имус: Я не знаю, что такого есть в Йосакере. Я не вижу в этом смысла.
Эйзенхорн: Это текст-указание. Он описывает методы использования психотропных наркотиков для получения знаний. Его вы тоже не клали туда, не так ли? Кто-то положил это туда.
Имус: Должно быть положил.
Инспектор вздохнул.
Эйзенхорн: Мастер Имус, вы вызвали вопросы, достойные нашего внимания, серьезные вопросы. Числа, которые показали мне из вашей книги, весьма разрушительны.
Имус: И я пришел к вам по собственной воле, помните это.
Эйзенхорн: Я помню это, и это наводит на две мысли. Вы опытный еретик с патологическим желанием быть пойманным и осужденным.
Имус: Или?
Эйзенхорн: Или, мастер Имус, у вас установка кого-то завалить. Именно это я и хочу сделать, это неизбежно при моей работе.
Имус: Что это, сэр?
(Какой-то странный шум)
Инспектор поворачивается и смотрит на него.
(Демонический рев)
Его лицо больше не похоже на человеческое. Это уже резко очерченная морда, заполненная рядами мерзких зубов. Морда раззявила пасть и готова была вцепиться в лицо мастера Имуса. На Йохана Имуса пахнуло выгребными ямами Варпа и тьмой мест, куда не ступала нога человека. Он увидел, как чудовищный ужас прыгнул на него, бледные щупальца хлестнули из раздутого тела.
(Человек кричит в ужасе)
Он закричал в ужасе и обмочился.
Эйзенхорн: Мне жаль, что пришлось так поступить, мастер Имус.
Инспектор вытирает рот. С верхней площадки прибегает Титус Эндор.
Титус: Трон, Грегор, я почувствовал это.
Эйзенхорн: Прости. Ты с Эмосом останьтесь тут, всё зачистите и отведите мастера Имуса подмыться.
Титус: У меня были планы на этот вечер.
Эйзенхорн: Теперь у меня есть свои планы.
Глава 8
Титус Эндор дотерпел до полуночи, а затем нашел повод и исчез. Старик оставался с мастером Имусом до рассвета. Они играли в регицид и обсуждали антиквариат.
(Открывается дверь)
С первыми лучами солнца инспектор возвращается.
Эйзенхорн: Дело улажено. Благодарю за содействие.
Глава 9
(Гул толпы)
Когда на следующий день мастер Имус пришел на работу, то обнаружил, что «Слотчер и Дэвиоф» закрыт. «С сегодняшнего дня и до особого распоряжения» гласила надпись на опечатанной двери. Большинство сотрудников толпилось на улице в печали и недоумении.
«В мастера Слотчера стреляли», — тихо сказал один из бухгалтеров.
«Этой ночью был застрелен Инквизицией», — подтвердил другой.
Имус: О, боже мой… Боже мой…
Глава 10
(Звук шагов, звонок в дверь)
Три дня спустя инспектор позвонил в дверь квартиры мастера Имуса.
(Дверь закрывается)
Имус: Садитесь, пожалуйста.
Эйзенхорн: Я пришел сказать вам, что с вас официально сняли все обвинения.
Имус: Даже мой проступок?
Эйзенхорн: Даже его.
Имус: Вы меня весьма успокоили.
Эйзенхорн: Ваш хозяин занимался нехорошими делами, даже можно сказать — еретическими. Он занимался ввозом запрещенных текстов, прикрывая их обычными сделками торгового дома. Мы следили за ним почти целый год. Но у нас не было доказательств его вины.
Имус: Я понимаю…
Эйзенхорн: Конечно же, ваш хозяин знал, что мы сидим у него на хвосте. И он подставил вас, чтобы отвлечь нас. Он хотел, чтобы мы сосредоточили всё внимание на вашем деле, а не на нем. И у него это получилось бы, если бы вы не были честны настолько, что сами пришли к нам.
Имус: Это вы убили мастера Слетчера?
Эйзенхорн: Боюсь, да.
Инспектор встал.
Эйзенхорн: Ну, мне пора идти.
Имус: И что теперь?
Эйзенхорн: Вы о чем?
Имус: У меня нет работы. Торговый дом закрыт. Что теперь со мной будет?
Эйзенхорн: Простите, сэр, но это уже не мои проблемы.
Инспектор повернулся к выходу.
Имус: Я думаю, что могу задать один вопрос начистоту?
Эйзенхорн: Спрашивайте!
Имус: Зачем это было нужно?
Эйзенхорн: Нужно было что?
Имус: Зачем надо было пугать меня?
Эйзенхорн: Страх расслабляет разум, мистер Имус. Настолько сильно и полно, что быстро освобождает голову от всех преград и лжи. Я пугал для того, чтобы увидеть в вас правду, ту вашу часть, которая честна и не может ничего скрывать. Я… прошу извинить меня за это.
Имус: Значит вы — псайкер?
Эйзенхорн (изменив голос): Да.
Имус: Я понимаю… Если вы можете заглянуть в будущее, скажите мне… У меня нет работы и рекомендаций. Я слишком стар и поздно уже переобучаться на кого-то другого. У меня нет средств к существованию. Я пришел к вам по доброй воле, помог поймать еретика и доказал свою невиновность. И после всего этого остался за бортом. Что мне теперь делать?
Эйзенхорн (изменив голос): Я телепат, а не ясновидец.
Имус: Да, в любом случае, спасибо за вашу искренность.
Эйзенхорн: Прощайте, мистер Имус.
(Дверь открывается и закрывается)
Дознаватель Эйзенхорн закрыл за собой дверь.
Мастер Имус сел на кушетку. С нижнего этажа доносился детский плач. Было слышно, как домовладелец стучит в двери квартир, собирая деньги за недельную аренду. Деньги на оплату этой недели лежали у мастера Имуса в ящике буфета. На эту неделю и следующую. Имус был рад, что пошел и всё рассказал. Долг превыше всего. Он попытался раздуть немного чувства гражданской гордости в своем сердце, но хотелось нечто большего, чем то, что он мог сохранить в самом себе.