Видно, нет. Как не видит и того, что она никогда, ни за что не оттолкнет его. Он отпустил ее; руки его повисли безвольными плетями.
— Я… я все понял, — едва слышно произнес он.
— Нет! Нет! — Мэг поймала его руку. — Лукас, — осторожно произнесла она, не зная, как он примет ее слова, но зная, что она должна сказать их. — А ты мог бы… — она почувствовала, как из глаз ее вот-вот хлынут слезы, как из сердца — мольбы о любви. Она приказала слезам остановиться, но сердце сдерживать не стала. — Покажи мне, что это такое, когда… когда тебя любят.
Он молча посмотрел на нее и на секунду прикрыл глаза — может, он тоже мысленно говорил с собой. И тяжко вздохнул.
— Да, Мэг, — нежно прозвучал его голос. — Да, это я могу.
Мэг была мягкой и уступчивой, сильной и очаровательной в своем смущении. Они медленно поднялись наверх, в спальню Лукаса. По пути они обменивались поцелуями, единые в охватившей обоих страсти. Мэг очутилась в обители отшельника — спальне Лукаса. И вот теперь она в его постели и, опасался Лукас, в его сердце.
Лукас почувствовал неумелые руки Мэг у шеи — он все еще в галстуке и в пиджаке. Он поспешно выпустил ее из объятий, чтобы сорвать галстук и скинуть пиджак, отбросив их в сторону. Лукас пошарил в поисках включателя на ночнике. Кровать залил поток мягкого света.
Мэг зажмурила глаза.
— Нет, — взмолилась она и потянулась к выключателю.
— Да, — Лукас перехватил ее руку и покрыл поцелуями каждый пальчик. — Я хочу видеть тебя. И чтобы ты видела меня.
Глаза Мэг распахнулись. Безграничное доверие и любовь светились в них.
— Да, — произнесла она; ее полные губы, слегка припухлые от жадных поцелуев Лукаса, смягчились, словно призывая его. — Да, конечно.
Он взял ее руки и опустил их у изголовья на подушку. Отклонившись, Лукас залюбовался восхитительным видом — Мэг, свободно раскинувшаяся на покрывале.
— Ты такая красивая! Очень-очень!
Мэг засмеялась и потянулась к нему. Он снова завладел ее руками.
— Не спеши, — мягко остановил он ее. — Ты так прекрасна — мне и представить даже трудно, что ожидает меня впереди. Но позволь еще немного помечтать.
Сначала он снял с нее сапожки. Чуть дрожащими руками поискал под брюками застежку. Затаив дыхание, Лукас расстегнул молнию и, сняв сапог, бросил его рядом с валяющимся пиджаком. Высвобожденная ножка Мэг доверчиво лежала в его руке. Лукас провел по высокому подъему и, добравшись до узкой лодыжки, обхватил ее пальцами. Его ждал сюрприз. Шелк. Носок под сапогом оказался из тонкого шелка, не скрывавшего ни единой впадинки и ложбинки ноги. Что еще уготовано ему под обыкновенной одеждой из черной шерсти?
Он высвободил из сапога другую ногу. При этом, не отрываясь, смотрел в огромные темные глаза Мэг, становившиеся еще темнее. Мэг застонала, и сердце Лукаса сжалось.
— Вот возьму и наброшусь на тебя, — в шутку пригрозила она. — Повалю на кровать и сделаю все, что захочу. Возьму тебя силой.
Лукас улыбнулся в ответ на ее шутливые угрозы, продолжая, однако, вести пальцем вверх по ее ноге, распаляя Мэг.
— Лукас, ты убиваешь меня. Ты хоть понимаешь это? Ты сведешь меня с ума, играя со мной, и бросишь изнемогающую от желания. Иди же сюда. Ну, пожалуйста, иди.
Остроты, смешки, шуточки… Отдает ли Мэг себе отчет в том, насколько далеко она зашла всего за несколько минут? Может быть, нет. Но он-то понимает.
— Все, что изволите, — повиновался он ей. Он опустился рядом с ней, растянувшись во весь рост и коснувшись своей грудью ее.
— Все-все? — хрипло переспросила она.
— Все.
— Тогда… не мог бы ты… — Мэг слегка повела бедрами, дерзкая шалунья, озорно улыбнулась, давая ему тем самым понять, что прекрасно осознает, что делает. — Не мог бы ты…
— Не мог бы что, Мэг? — в нетерпении вскричал завороженный ее движением Лукас.
—…снять свои ботинки?
Мэг знала, что не того ждал Лукас; в ее глазах запрыгали озорные огоньки.
— О, черт! Извини. — Он рывком сел на край кровати. И принялся стаскивать ботинки, которые вдруг стали точно на два размера меньше и никак не желали сниматься. Наконец, ботинок поддался и он швырнул его через всю комнату, а после взялся за другой.
— и… — услышал он голос Мэг, неуверенный и робкий, после того как справился со вторым ботинком.
— и?.. — он обернулся к ней.
Шелк. Вот что увидел он. Шелк телесного цвета. Сорочка и доходившие до бедер трусики. Они не были прозрачными, но вовсе не скрывали фигуру — маленькие, горделиво выпяченные груди, осиную талию, изящную линию бедер. И ноги. Бесконечно длинные, стройные ноги.