Сзади подполз Майкл, в отличии от Климова бывший в штанах и ботинках.
–Где пулемет?– первым делом поинтересовался он, поглядев на лежащие тела перед вышкой.
–Где-то там, – Леонид показал на тень, падающую от караулки.– Бросил его, когда спустился сверху, все равно от ленты огрызок остался. Патронов двадцать, не больше.
–Ясно,– кивнул морпех, вешая на винтовку ночник. – Тогда помолчите пока. Погляжу вокруг, – и негр, найдя в механизмах экскаватора достаточно большой просвет, начал медленный осмотр потемневших окрестностей. – Вроде никого нет, кроме этого недобитка.
–Эй, вы! Сволочи! Перевяжите, фашисты!– из-за вышки раздался истерический вопль. – Смотрите, с вас за беспредел спросят!
–Это еще что? – Леонид и Роман удивленно переглянулись. Кто-то орал по-русски. Охрипшим голосом, с надрывом, и вполне себе на языке Пушкина.
–Слушай, урод, ты один? – в ответ крикнул Леонид с молчаливого согласия Хиггинса.– Не ты в меня из бесшумки метил? Смотри, гад, сейчас гранату тебе переброшу!
–Не я, зуб даю! Перевяжите, потом вам у братвы зачтется. И базар есть, нужно перетереть!
–Ты его точно не в голову стрелял? – удивленно спросил Хиггинс, выслушав перевод с блатного русского на хреновый английский. – Или от страха мозги потекли?
–Щас! – Леонид прицелился правее раненого, и пару раз выстрелил, осыпав бандита землей. – Ну как тебе, тело? Хочешь, в тебя прилетит?
–Не стреляйте! Я один, я сдаюсь! – от взвывшего бандита отлетел выброшенный автомат, следом за ним пояс с пистолетом. – перевяжите только, у меня из-под жгута течет!
–Что скажете? На камикадзе он вроде не похож, – переглянулись дорожники. Потом Леонид вставил патрон в ракетницу, взвел курок и выстрелил в ясное звездное небо. Искрящийся росчерк ракеты расцвел вверху хоть и небольшим, но ярким солнцем. Освещенные холмы и небольшая долинка сухого русла были безмолвны, и абсолютно равнодушны к копошащимся здесь людям.
Через полчаса связанный пленный лежал возле очага, с кровавым пятном на свежей плотной повязке прямо поверх штанины. Остальные четверо были мертвы, и сложены внутри периметра лагеря, для более подробного осмотра. Роман одевался, Хиггинс пил воду крупными глотками, а Леонид прокручивал запись на экране видеокамеры, которую он вытащил у раненого бандита.
–Вы, мрази, женщин пытали?– с трудом выговорил Панфилов, оторвав взгляд от жуткого зрелища.– Соски бокорезами откусывали? Да я тебе сейчас яйца отрежу, урррод!– И Ленька потянул из нагрудных ножен кизлярский вороненый клинок. Сделал шаг к пленному и сильно пнул его в бедро.
Бандит взвыл от боли, выгнувшись дугой,, попытался отползти, отталкиваясь здоровой ногой.
–Нет, не надо! Держите его!– орал отползающий от бледного как стенка Панфилова пленный, а Леонид перехватил клинок и шагнул, занося его над головой. И был перехвачен за руку Майклом.
–Пусти!– озверевший парень повернулся к морпеху. – Они девок резали, а потом убивали! Я сейчас его!..
–И станешь как он, – Хиггнис крепко держал мастера за запястье, не пытаясь однако отобрать нож или вывернуть руку. Просто стоял, и смотрел в глаза Панфилову.– Хочешь крови и мести? Пристрели его, и все, не становись на одну доску с ними. Или повесь на вышке. Я мешать не буду, твое мясо, что хочешь с ним, то и делай. Но пока сходи, свяжись с "концом путей", пусть высылают кавалерию. Ночь еще не кончилась, парень.
Леонид несколько минут стоял, молча глядя в глаза негру, потом обернулся и поглядел на Романа. Тот пожал плечами:
–Веревку найдем, как решишь.
–Хорошо, сейчас доложусь, и вернусь. Поговорить с ним все равно не помешает, – Леонид засунул нож в ножны, взял винтовку со стола, и пошел в офис.
–Ас тобой я поговорю, – Майкл присел к переведшему дух бандиту, который понял из короткого разговора на английском, что его пока не убьют.– Роман, переводи, – и неуловимым движением ткнул кончиком лезвия Ка-Бара в ноздрю бандита.
Тот взвизгнул, попытался дернуться, но морпех прижал его коленом к земле, запрокинул голову назад, и еще раз ткнул ножом, уже в другую ноздрю.
– Где остальные, ты, кусок дерьма?! Где машина? Почему вы напали на наш лагерь?– Майкл крутил вороненым лезвием перед глазами ошалевшего от страха бандита, а тот хлюпал полными крови ртом и носом, пытаясь что-то сказать.– Гляди, надумаешь молчать, отрежу нос для начала, а потом разрешу мастеру и яйца тебе отрезать, – и швырнул голову бандюка так, что тот врезался затылком в землю, лязгнув при этом зубами.
–Лучше отстрелить, яйца то,– хмуро поправил переводивший все это бандиту Роман.– А то у него технические неполадки в штанах, нож долго от дерьма отмывать придется.
–Не надо, не режьте!!!– севший на обгаженный зад бандит наконец частично проглотил, а частично выплюнул текущую из разрезанных ноздрей кровь. –Все скажу, все! Мы смогли свернуть в овражек и уйти от погони, думаю, они нас и не заметили, за оставшимися двумя машинами погнались,– пленный сплюнул кровь. – Машину бросили, так как бензин в первом баке кончился, а второй в городишке прострелили. Увидели свет у вас в лагере, технику. Подобрались – смотрим, часовой на вышке спит. Крут его из бесшумки завалил, и мы сюда побежали. Мы только горючки взять хотели, и обратно, а тут свет, пальба.
–Деньги где? – Майкл приподнял нож. – Те, которые из банка? И где машина?
–На Круте часть, и часть у тех, других. У меня нет, я после дележа должен был долю получить, – обгаженный с ужасом смотрел на лунные блики, пляшущие на когда-то вороненом лезвии Ка-Бара.– Машина там стоит, километрах в пяти отсюда. За длинным таким холмом.
–Да уж, оставь вас здесь, – к добровольным следователям подошел Леонид. – Через час здесь наши будут, нужно успеть этого повесить. Где веревка, Ром?
–Нееет!!!– завопил бандит. – Не надо! Я все скажу! Крут сказал, что деньги херня, что "семьи" в Нью-Рино нас баблом засыпят. Та баба, которой Крут соски рвал, сказала что есть ход на ту сторону, обратно на Землю!
–И что будем делать? – Майкл достал из внутреннего кармана портсигар, вытащил недокуренную сигару и раскочегарил ее. Покатал во рту табачный дым, и тонкой струйкой выпустил его. Кивнул на раскрытый ноутбук с подключенной камерой. – Вы понимаете, в какое дерьмо мы попали с этим ублюдком? Леонид, зря ты его сразу не пристрелил. Все равно и деньги бы сняли с тела, и машину утром по следам бы нашли.
–Я так думаю, это уже не имеет значения, – Леонид был бледен, его явственно потряхивало. Адреналин, нагнанный в кровь испугом и коротким перестрелкой, выработался, и парня колотило от первого в жизни боя. Да и просмотр видеозаписи, где в разгромленном офисе насиловали, пытали и убивали женщин его самообладанию не способствовал, охота было руками разорвать насильников и убийц. – Ты видел, в помещении, где пытали женщин, есть камеры. Допустим, что напавшие уничтожили записи с этих камер, хотя я в это не верю. Но это не все, в банковских помещениях обычно есть и скрытые камеры, про которые не каждый сотрудник знает. И они точно записали допрос, пытки и ответы. Мне очень жаль этих несчастных кассирш и бухгалтерш, но сейчас нужно думать, что делать исходя из того, что Орден точно знает об утечке информации, – и Панфилов с ненавистью глянул на валяющийся около трупов кусок обделавшегося мяса, по недоразумению именующееся человеком.– А пристрелим мы этого, или нет – уже не имеет значения. Что для нас, что для него. Разве поживет подольше малость. В Шайене виселица точно не декоративная.
–И что ты предлагаешь говорить? – Роман сидел на скамье и тонким прутом сшибал падающих на стол с керосиновой лампы обожженных насекомых на землю.
–Правду, естественно. Только не всем. Для всех мы убили напавших бандитов, и допросили по горячим следам единственного пленного. А потом пристрелили его, от ненависти. Или я его пристрелил со страха, когда оклемался маленько. А вот Ордену придется сказать правду, и выдать видеокамеру. Заверить в том, что мы умеем хранить чужие секреты и нам охота иметь с этого небольшие преференции. А там поглядим, что будет.