По лицу миссис Тилбери пробежала тень неуверенности, щеки залил слабый румянец. Но уже через секунду она овладела собой и сказала:
– Нет, не догадываюсь. Вам придется сказать.
Вообще-то Джин не собиралась говорить о своем визите в Бродстерс. Казалось бестактным напоминать миссис Тилбери, что она все еще, так сказать, под следствием. Но это секундное замешательство не осталось незамеченным. Значит, о ком-то она подумала.
– Элис Хафьярд. Из Святой Цецилии. Она шлет вам добрые пожелания.
– О! – Миссис Тилбери рассмеялась и слегка встряхнула кудрями.
Что это – разочарование или облегчение? Джин не успела понять – лицо молодой женщины вновь стало непроницаемым.
– Старшая сестра. Я и не знала, что ее зовут Элис. Она совсем не похожа на Элис. Для нас она всегда была просто старшая сестра.
– Она очень тепло о вас вспоминала.
– Неужели? Я ее побаивалась.
– Правда? Я в ней не увидела ничего грозного. Скорее что-то… материнское.
– Наверное, я почти всех в то время боялась. Я была очень робкой девочкой. А она не то чтобы недобрая, но, сами понимаете, она была старшая сестра и не терпела баловства. Однажды она меня отчитала за болтовню во время тихого часа, и после этого я немного перед ней робела.
– Она сказала, что вы очень подружились с другой девочкой, Мартой.
– О да, Марта. Интересно, что с ней сейчас. И с Брендой.
– Вы не поддерживали с ними связь, когда выписались?
– Я всегда собиралась. Даже один раз поехала навестить Марту в Чатем, но это было далеко… И потом, когда возвращаешься в обычную жизнь, столько всего требует твоего внимания.
– К примеру, Маргарет.
– Да. С появлением ребенка все меняется.
Услышав свое имя, Маргарет встрепенулась.
– Это Стрэнд?
– Да, солнышко.
– А если будем успевать, можно мы сходим пообедать в “Симпсонс”?
Миссис Тилбери рассмеялась и легонько ухватила дочь сзади за шею.
– Нет, конечно. Я сделала бутерброды, и тебя нужно вернуть в школу. – Она повернулась к Джин. – В прошлом году мы поехали в Лондон, потому что у Маргарет был экзамен по фортепиано, а потом зашли к мужу в магазин, и он сводил нас на обед в “Симпсонс” отпраздновать. А Маргарет решила, что мы теперь каждый раз так будем делать.
– А вы когда-нибудь были в “Симпсонс” на Стрэнде? – спросила Маргарет.
– Нет, никогда, – призналась Джин. Едят в городе другие люди, а ей не положено. С годами она приучила себя не расстраиваться из-за этого.
– Я заказала ростбиф и бисквит с хересом. Но я не опьянела.
– Когда все это закончится, я свожу вас куда-нибудь отпраздновать, – сказала Джин и тут же об этом пожалела.
Кто знает, как скоро и чем именно “все это” закончится и будет ли в итоге повод праздновать. Не стоит давать ребенку обещания, которые, возможно, придется нарушить. Дети ничего не забывают.
– Тут где-то неподалеку папин магазин, – пришла ей на помощь миссис Тилбери. Она сделала неопределенный жест куда-то налево. – Может быть, если будем успевать, забежим к нему, вот он удивится.
– А можно? – взмолилась Маргарет. – А вы видели папин магазин? – спросила она Джин.
– Вообще-то да.
– Там в витрине есть кольцо, которое стоит четыреста фунтов.
– О господи. Надеюсь, он его хорошенько запирает.
Они уже дошли до Агар-стрит и по невысоким каменным ступенькам стали подниматься к деревянной двери без таблички. Снаружи здание было похоже скорее на посольство или издательство, но внутри выложенного мрамором вестибюля стоял недвусмысленный едкий запах дезинфицирующего средства, типичный для всех больниц, в которых довелось бывать Джин.
Указатель направлял посетителей в процедурную, кабинеты патологии и рентгена, в комнату ожидания. Уборщица небыстро продвигалась вниз по широкой лестнице, погружая веревочную швабру в жестяное ведро с дезинфицирующим раствором и ввинчивала ее в каждый уголок, а уж потом дважды протирала каждую ступеньку. В ее ритмичных движениях и лязге, шлепанье и поскрипывании швабры и ведра было что-то почти гипнотическое. По обеим сторонам коридора то и дело открывались и закрывались со слабым хлопком вращающиеся двери: медсестры и санитары входили и выходили, двигаясь в своих туфлях на мягкой подошве тихо, но с сознанием важности и неотложности. Пациенты, в том числе Джин со спутницами, ходили не так уверенно.
За столом регистратуры сидели две женщины. Они негромко переговаривались и расставляли карточки. Разговор продолжался, пока не достиг естественной паузы – идеально рассчитанный интервал, призванный обозначить, что они обслуживают население на собственных условиях, – и только тогда они удостоили посетителей вниманием.