Дни мои, до этого беззаботные и ленивые, внезапно оказались расписаны по часам. Я все же согласилась на занятия с тетушкой Адель, и теперь два раза в неделю приезжала к ней домой, чтобы потренироваться в ментальной защите. Тренировка была довольно простой: тетушка пыталась заставить меня что-то сделать, а я должна была сначала распознать ментальное внушение, а затем суметь противостоять ему. Ни с тем, ни с другим справиться пока не могла, хотя моя наставница утверждала, что я делаю некоторые успехи.
- Смотри, прежде чем взять эту книгу, ты сделала небольшую заминку. Тебя что-то остановило?
Взглянув на томик дамских стихов в руках, я отодвинула его от себя подальше.
- Я почувствовала тревогу.
- Вот видишь? Твоя чувствительность, а вместе с ней и устойчивость к ментальной магии повысилась.
- Не понимаю, как это поможет мне, если я буду без сознания или во сне.
- Если ты отточишь свои навыки защиты до автоматизма, то они будут работать, даже если ты не контролируешь процесс.
Мне оставалось только верить. Верить и упорно заниматься, не обращая внимания на головную боль во время занятий и ночные кошмары после.
В университете у меня появился новый наставник, мастер Дерил, совмещающий преподавание и работу в департаменте магии. Уже немолодой и, к счастью, не любящий военную артефакторику. Но мы все никак не могли определиться с темой моей выпускной работы. Классическая артефакторика мне давно наскучила, а свои навыки в области ментальных чар публично демонстрировать не хотелось. Не после ограбления и моего похищения. Те варианты, что предлагал мастер, казались слишком банальными. Идею для моего дипломного проекта и способ ее воплощения неожиданно подсказал мне Анджей Котовский.
Почти каждый вечер я теперь проводила в квартире Петера, пытаясь разобраться в хитросплетении чар на спине роанца. Довольно скоро к нам присоединилась и Марта, теперь уже вполне официальная невеста моего друга. Конечно, она только еще изучала целительство, но многого нам от нее не надо было: привести Котовского в порядок, когда он в очередной раз терял сознание после наших с Петером экспериментов, и оказать помощь, когда доставалось нам. Мы работали в перчатках с напыленным на них металлом, но уж больно чары на спине Котовского оказались своенравными.
Я думала, мы поладим с целительницей, и даже где-то в глубине души надеялась, что нам удастся стать подругами, ведь в первую нашу встречу она была весьма дружелюбна. Но что-то изменилось с тех пор. Марта смотрела на меня с плохо скрываемой недоброжелательностью, хватала Петера за руку, когда я появлялась, и уже не отлипала от него до моего ухода. Шефнер-младший был необыкновенно терпелив к своей девушке, хотя и уставал от такой навязчивости. Если бы мы проводили время втроем, то рано или поздно все закончилось бы ссорой, но нас спасал Котовский - рядом с ним расслаблялась даже Марта, а я неожиданно для себя начала получать удовольствие от пустой дружеской болтовни ни о чем.
Петер оставался моим лучшим и единственным другом, но чаще всего мы с ним обсуждали все же артефакторику. Кроме того, его совсем не дружеское отношение ко мне создавало ненужное напряжение. С Анджеем же все было по-другому. Он тоже пробовал флиртовать со мной, но, наткнувшись на более чем прохладную реакцию, прекратил все попытки, при этом сохранив теплоту общения. Более располагающего к себе человека я еще не встречала. Петер тоже был весьма обаятелен, но при этом обладал столь изменчивым нравом, что его дружелюбие в момент могло смениться злой насмешкой или даже равнодушием. С моим другом всегда нужно было быть настороже.
С его дядей было еще сложнее. Мартин Шефнер не располагал к близким и дружеским отношениям и вызывал желание держаться подальше у любого здравомыслящего человека (к коим я, видимо, больше не относилась). И дело было не только в его должности или ментальном даре. Обладая острым умом, подвешенным языком и безукоризненными манерами, Шефнер мог завоевать доверие любого, возникни у него такое желание. Однако глава СБ предпочитал действовать больше кнутом, чем пряником. Зато когда он выделял кого-то или вводил в свой ближний круг, то получал безмерно преданного и благодарного союзника. Подчиненные так же жаждали получить одобрение босса, как и боялись вызвать его неудовольствие.
Котовский был другим. Безукоризненно вежливый, скорее ироничный, чем саркастичный, хорошо образованный, с живым и ясным умом.
Я была окружена в основном магами и никогда не видела в этом проблемы. Обычные люди казались скучны. Но не Анджей. Он умел говорить о политике и об искусстве, знал древних мыслителей и романы модных писателей, много путешествовал и объездил почти весь материк. Рассказы и истории роанца было интересно слушать, и даже поэзия в его устах переставала казаться непонятной, а наполнялась красками и жизнью.