— Не может быть! — возмутилась мисс Кларк. — Неужели вы хотите сказать, что начинаете писать детективную историю, даже не зная, чем она завершится?
— Я такого не говорил. Я всего лишь хотел сказать…
— Погодите, мы уходим от главного вопроса. Кого, собственно, мы хотим видеть убитым?
Первым имя Рикеби произнес мистер Филипс, но, поскольку мистер Эдельман, мисс Кларк и мисс Браун стояли прямо за ним, создалось полное впечатление, что они произнесли его хором.
— Превосходно! С этим мы, слава богу, разобрались. Теперь кто…
— Минутку, минутку, — перебил ее мистер Вуд, которого все это явно заинтересовало. В скромном государственном служащем наконец-то начал просыпаться настоящий Эмиас Ли. — Я не уверен, что так уж хочу убить этого Рикеби.
— Не хотите убить? Но, мистер Вуд, дорогой, почему же нет? Мы все этого хотим. Он такой мерзкий человек.
— Я никогда не исхожу из личных суждений. Моя главная задача — смотреть на происходящее, так сказать, со стороны. Глазами объективного, совершенно незаинтересованного зрителя. Так вот, лично мне этот Рикеби совсем не кажется подходящей фигурой. Просто он — как бы это поточнее сказать? — просто в нем нет должной основательности. Мне нужна некая центральная фигура, сама по себе фокусирующая ряд самых разных мотивов, без которых в детективном романе просто не обойтись: ревность, зависть, любовь, ненависть и так далее. Если все это есть, тогда можно идти дальше. Маленького негодяя, которого никто не любит, для хорошей книги недостаточно.
— Лично я человек старомодный, — неожиданно для всех заметил обычно молчаливый Петигрю, — но дайте мне, скажем, труп миллионера в его собственном кабинете, и я буду полностью удовлетворен.
Вуд бросил на него понимающий взгляд.
— Вот-вот, — медленно протянул он. — Мы уже ближе. Похоже, вы видите то же, что вижу и я?
Петигрю улыбнулся и молча кивнул.
— О чем это вы? — нервно поинтересовалась Веселая Вдова. — Никаких миллионеров у нас здесь нет.
— Зато у нас есть прекрасный кабинет, мадам, — возразил ей Петигрю.
Вуд сосредоточенно, не обращая ни на кого внимания, набивал трубку.
— Два входа и французские окна на террасе, — пробормотал он. — Я обратил на них внимание сразу, как только прибыл сюда. Просто идеальная обстановка.
Миссис Хопкинсон долго и озадаченно переводила взгляд с одного на другого, затем на нее, как видно, снизошло озарение: она вдруг яростно захлопала в ладоши и громко провозгласила:
— Инспектор! Наш старший инспектор! Как же до меня не дошло раньше?! Господи, ну конечно же! Нам надо убить инспектора! Его и никого другого!
— В самом деле? — спросила мисс Кларк тоном, который не сулил ничего хорошего. — В каждой шутке есть только доля шутки, Алиса, мне это прекрасно известно, но нельзя забывать и про дисциплину. Мы все здесь на работе, а это…
— Слушай, Джудит, если тебе так уж приспичило испортить всем настроение и сорвать интересную игру, знай — я просто перестану с тобой разговаривать, вот так! Рабочий день давно кончен, и мы можем делать что хотим. Кроме того, мистер Вуд самый настоящий писатель, и если он говорит, что господина старшего инспектора надо убить, значит, именно так и следует делать. Итак, жертва есть, ну и кого мы теперь назначим убийцей?
Мисс Дэнвил неожиданно вскочила.
— С вашего позволения, я пошла спать, — решительно заявила она. — Мне все это не нравится. Обсуждать, как лишить жизни собрата? Даже в шутку? Ну уж нет! Это просто отвратительно. В мире и без того каждую минуту умирают тысячи и тысячи людей. Я тоже виновата, поначалу бездумно согласившись включиться в эту нелепую игру, но теперь, когда речь зашла о том, чтобы один из нас стал Каином… Увольте, в такие игры я играть не собираюсь.
И она с гордо поднятой головой вышла из комнаты, сжимая в руках томик в кожаном переплете.
За ее уходом последовало долгое молчание, затем раздался сочувственный голос мисс Браун:
— Бедняжка!
Петигрю заметил сочувственный и восхищенный взгляд, который в эту секунду украдкой бросил на нее Филипс: разделял он ее чувства или нет, пока не имело значения, важнее было то, что его по-настоящему тронула искренняя доброта суровой и безжалостной секретарши.
«Черт меня подери, он в нее, как видно, влюблен!» — подумал Петигрю.
Это открытие не на шутку его обеспокоило. Мисс Браун была не из тех, с кем в подобных вопросах можно шутить.
Влюбленность могла серьезно повлиять на ее усердие как секретаря, а этого допускать не следовало. Ни при каких обстоятельствах!
Других доброжелателей у мисс Дэнвил просто не нашлось.