Если бы мысленное повторение того, что он доволен и полностью успокоился, могло оказать подобный эффект, то он ходил бы с сияющим лицом. Но по какой-то причине, которую он никак не мог сам себе объяснить, чувство разочарования одолевало его. Оно не покидало его и во время одинокой прогулки по утесам, которую он предпринял на следующее воскресное утро. В тот день дул пронизывающий ветер, и когда он достиг возвышенности, представлявшей собой самую северную точку Марсетт-Бея, звук прибоя далеко внизу оказался таким оглушительным, что он замешкался в нерешительности, спускаться ли ему туда по ступенькам, пока не услышал голос, произнесший прямо ему в ухо:
— Доброе утро, сэр!
Это был инспектор Моллет, его бодрое лицо раскраснелось от быстрой ходьбы, а кончики усов обвисли в просоленном воздухе. Петтигрю подумал, что никогда не видел человека, который выглядел бы здоровее. «Человек с хорошим пищеварением» — именно такое определение пришло ему в голову как самое подходящее. Сам он производил совсем другое впечатление.
— Если позволите заметить, мистер Петтигрю, вы сегодня неважно выглядите, — сказал Моллет. — Надеюсь, ничего неприятного не случилось?
— Отнюдь, инспектор. Скорее наоборот, если уместно вообще говорить о том, что здесь что-нибудь случается.
— В самом деле? Рад это слышать, — недоверчиво ответил Моллет. — Кстати, сэр, нет ли у вас каких-нибудь новостей по моему дельцу?
— Боюсь, что нет. В последнее время я был очень занят по службе.
— Так я и думал, сэр. Насколько я понимаю, у вас с мисс Браун работы по горло.
Петтигрю пристально посмотрел на него, но выражение лица инспектора казалось абсолютно невинным, лишенным какого бы то ни было намека, который могли таить его слова.
— Да, — ответил Петтигрю, — по горло. Но пик, похоже, уже позади. А как идет ваше расследование?
— Я как раз не могу считать, что у нас пик позади, сэр. Тем не менее можно сказать, что мы продвигаемся вперед. — Он поднял голову и посмотрел на небо. — Кажется, собирается дождь. Не лучше ли вернуться?
Они пошли по дороге, ведущей обратно в город.
— Да, продвигаемся, — продолжил Моллет. — Мы не приблизились пока к истоку проблемы, но нам удалось установить, что два департамента управления имеют к ней отношение — не департаменты как таковые, разумеется, а отдельные лица в этих департаментах, которые, судя по всему, работают в связке. Но без того, чтобы перевернуть здесь все вверх дном и вывести всех из душевного равновесия — чего мы делать не хотим, а мистер Палафокс об этом и слышать не желает, — очень трудно выявить, кто именно замешан. Между тем последнюю неделю и даже две я колесил по округе и обнаружил то, что можно назвать черным рынком, имеющим отношение к управлению. Ваша Служба обеспечения исполнения договоров сейчас работает над этим. Уверен, в обозримом будущем они попросят и вас высказать свое мнение.
— Это будет волнующим событием, — безо всякого энтузиазма отозвался Петтигрю.
От Моллета не укрылся подтекст в его интонации.
— Ах, сэр! — сказал он. — Это действительно очень скучная работа — выявлять все эти нарушения Правил и Регламентов. Я бы скорее предпочел какое-нибудь простое добротное убийство, а вы, мистер Петтигрю? Мне подай нормальное классическое преступление!
— Война и впрямь в изобилии породила новые виды правонарушений, — ответил Петтигрю. — И удивительно большое количество людей оказалось готово их совершать. Я иногда задаюсь вопросом, остались ли еще вообще честные люди.
— Ну, я бы так не преувеличивал, сэр, — рассудительно сказал Моллет, — но должен признать: честных людей вокруг явно недостает.
До самой окраины Марсетт-Бея они вели эту отвлеченную беседу. Потом Петтигрю вспомнил, что давно уже хочет задать инспектору один вопрос.
— На меня в тот вечер произвело большое впечатление то, — начал он, — как много вы и Джеллаби знаете о людях, работающих в управлении.
Моллет позволил себе тихо усмехнуться.
— Не обо всех, мистер Петтигрю, — ответил он. — Боюсь, в тот раз мы немного играли на публику. На самом деле мы скорее интересовались лишь теми, кто живет в пансионе «Фернли».
— Это среди них вы предполагаете найти тех, кого ищете?
— Будет видно, сэр. Не хочу смущать вас, поселяя в вашей душе подозрения относительно людей, с которыми вы каждый день встречаетесь и которым передаете соль во время завтрака. Вам стало бы очень неуютно среди них.