Тем не менее, Линкольн справедливо считал, что в ходе войны будет укрепляться демократия и республиканская форма правления: «По своему существу это народная борьба. Со стороны Союза она ведется для сохранения в мире той формы правления, чьей целью является улучшение положения людей»[1681]. В результате Гражданской войны произошло укрепление либерально-демократических ценностей, незыблемости просветительских идей об общественном договоре, народном суверенитете, свободе и демократии, правах человека
В итоге второй североамериканской революции закреплялось существование единой американской нации, создавались условия для быстрого экономического развития, модернизации и индустриализации, освоения западных земель и расширения единого внутреннего рынка. Расширились границы политической демократии, новым содержанием наполнилось понятие прав человека.
Вместе с тем в итоге осталось много нерешенных проблем: освобожденные негры не получили земли и равных с белыми прав, плантаторы сохранили свои земли и влияние на жизнь южных штатов. Новая система расового неравенства, последовавшая за окончанием послевоенной реконструкции, серьезно подорвала идею о том, что Гражданская война способствовала новому рождению свободы, как утверждал Линкольн в Геттисберге. В ходе войны и в последующие годы индейцы подверглись дальнейшему истреблению, либо были загнаны в резервации. Принцип свободного труда, возможно, восторжествовал с победой Союза, но национальная банковская система, высокие тарифы и другие экономические меры, введенные администрацией Линкольна в попытке мобилизовать ресурсы Севера для войны, стали служить опорой долгосрочному союзу между республиканской партией и формирующимся классом промышленных капиталистов и финансистов.
Глава 10. Борьба с коррупцией в период Реконструкции
О вреде коррупции человечество заговорило с возникновением первых цивилизаций и письменных источников. Еще Аристотель утверждал: «Самое главное при всяком государственном устройстве — поставить дело так, чтобы должностным лицам невозможно было наживаться»[1682]. Совершенно очевидно, что эта проблема всегда волновала современников. Борьбу с коррупцией просветители считали наиважнейшей задачей в создании справедливого государственного устройства. Они смело обличали подкупы, взяточничество, непотизм, политический патронаж, злоупотребление служебным положением, некомпетентность должностных лиц [1683]. Подкуп и взяточничество осуждал Д. Дефо, отмечавший, что всякие попытки искоренить подобное зло, оказывались малоэффективными: «коррупция велась настолько открыто и нагло, как будто бы и не существовало суровых законов против нее». А те, которые существуют малоэффективны[1684]. Наиболее резко протестовал против коррупции и призывал бороться с ней Болингброк: «Коррупция обращает доброе дело в злое. Взяточничество всех видов противно закону божьему, это смертный грех, который следует наказывать с беспощадной суровостью». Просветитель с горечью констатировал: коррупция в стране не только не исчезала, но напротив, усиливается день ото дня. Причем ее главными покровителями нередко становятся сами министры, которым по долгу службы надлежит бороться с подобным злом. Болингброк настойчиво призывал воспротивиться тому, чтобы коррупция «превратилась в систему». Просветитель был убежден, что если правителя будут окружать достойные и неподкупные люди, а не «льстецы и рабы его желаний», если правительство будет править, «не прибегая к помощи золота», то это позволит вывести народ «из состояния варварства к высшей степени величия и героическим доблестям»[1685].
Коррупцию в государственном аппарате и парламенте разоблачал Дж. Свифт. В письме Болингброку он сетует, что если виги снова «на следующих выборах берут верх… поскольку большинство голосов им обеспечивают двор, банк, Ост-Индская компания и Компания южных морей. мне остается лишь пасть ниц и молить Юпитера вытащить телегу из грязи»
1683
1684
1685