Он уходит корнями в политическую мысль Ренессанса, но в эпоху Просвещения он также активно развивался. Подытожим его основные идеи. В своем фактически исчерпывающем изложении американский историк Д. Ф. Эриксон описывает ее примерно так. Классический республиканизм считает целью общества достижение всеобщего блага. Ради этой цели считается допустимым и даже справедливым пожертвовать интересами и правами отдельной личности. Необходимой основой республики теоретики классического республиканизма считают гражданскую добродетель, выражающуюся в активной гражданской позиции, готовности к жертвам во имя республики и умеренности в потребностях. Равнодушие, эгоизм и роскошь губительны для республик. Идеальная республика теоретиков классического республиканизма отличается целым рядом специфических черт, каждая из которых считается абсолютно необходимой для ее нормального существования. Так, ее размеры должны быть ограничены; крупная республика неминуемо выродится в монархию. Ее строй должен быть статичен; идеалом признается поведение Ликурга, стремившегося обеспечить вечную неизменность своих законов. Классический республиканизм отдает предпочтение аграрной автаркичной экономике, близкой к натуральному хозяйству[402]. Коммерцию и промышленность он отвергает, т. к. они порождают расслоение общества, страсть к роскоши и нестабильность. Политическим идеалом классических республиканцев является «смешанное правление», сочетающее в себе элементы трех «чистых» форм: монархии, аристократии и демократии. Еще одну важнейшую черту республики составляет отсутствие любых форм антагонизма, политического или социального. Отсюда и характерный для классических республиканцев ужас перед многопартийностью, и стремление к сглаживанию или даже полному уничтожению имущественного неравенства [403].
Весь этот комплекс идей американские виги воспринимали либо непосредственно у античных авторов, либо из просвещенческой историографии античности. Широкое распространение классического образования превращало античную историю в неиссякаемый и почти общедоступный источник иллюстраций, аргументов, моделей. Т. Джефферсон изучал античную историю по Плутарху и Геродоту; ораторское искусство — по Цицерону и Демосфену[404]. Не отставал от него и его вечный оппонент А. Гамильтон. Плутарх был одним из любимых авторов Гамильтона; в юности он выписывал из «Сравнительных жизнеописаний» обширные отрывки, касающиеся Тезея, Ромула, Ликурга и Нумы Помпилия[405]. В адвокатских речах Гамильтона встречаются целые абзацы из речей Цицерона, приведенные на языке оригинала (неясно, правда, воспроизводились ли они при произнесении речи в суде или были добавлены при ее публикации для читателей).
Помимо того, что американские виги читали античных авторов, они также прибегали к английской и французской просвещенческой историографии, в частности, к монументальной «Всеобщей истории», издававшейся в Лондоне в 1747–1768 гг.; к знаменитой «Истории упадка и разрушения Римской империи» Э. Гиббона; к менее известным трудам О. Голдсмита и Г. Б. Мабли[406]. Большое влияние на восприятие античности оказали пьесы У. Шекспира («Юлий Цезарь», «Антоний и Клеопатра», «Кориолан») и Дж. Аддисона («Смерть Катона»).
Кроме того, элементы классического республиканизма были неотъемлемой частью идейного комплекса Просвещения. Это прежде всего связь между республиканизмом и гражданской добродетелью. «Растленное государство неизлечимо, несмотря на то, что все принципы и формы его продолжают существовать», — уверенно утверждал Болингброк[407]. Монтескье был убежден — и впоследствии это положение ляжет в основу идеологии Американской революции, — что демократическое правление и добродетель друг без друга невозможны. Не так обстоит дело в монархиях: «В благоустроенных монархиях всякий человек будет более или менее добрым гражданином, но редко кто будет человеком добродетельным, так как для того, чтобы быть человеком добродетельным, надо иметь желание быть таковым и любить государство не столько ради себя, сколько ради его самого»[408]. Республиканская добродетель, по Монтескье, — патриотизм, любовь к равенству и умеренности[409].
До 1776 г., т. е. до установления в Америке республики, апроприация классических республиканских идей была по необходимости ограниченной. Вопрос о реформировании колониальной власти или свержении британской монархии еще не ставился. В то же время противоречие между монархическим строем Британской империи и республиканским идеалом античности снималось двояким образом. С одной стороны, могла переосмысливаться сама природа политических институтов Великобритании. «Символ гражданской веры», опубликованный в «Boston Evening Post», утверждал, что английская монархия, включающая «демократическую» ветвь (палату общин), является своего рода «королевской республикой» (regal commonwealth)[410]. Известна также позиция Дж. Адамса, видевшего в Британии именно республику[411]. В целом же для вигов в начале 1770-х гг. оппозиция конституционная монархия/абсолютная монархия была более релевантной, чем оппозиция монархия/республика. После 1776 г., разумеется, актуализировалась вторая из оппозиций.
402
Она во многом близка к «моральной экономике», выделенной Э. Томпсоном. См.:
403
См.:
406
An Universal History, from the Earliest Account of Time: Compiled from Original Authors: 65 vols. L., 1747–1768;
407
411
См.: