И при этом поступки Паоли и Уилкса переосмысливались или домысливались в соответствии с античными прецедентами. «Boston Gazette» рассказывала: «На недавнем собрании у корсиканцев в зале появилось нечто вроде трона, что, кажется, не понравилось одному из их предводителей. На его вопрос, для кого предназначается трон, Паоли ответил, что на этом месте предполагалось поместить статут Свободы»[454]. Видимо, источником вдохновения, от которого в данном случае отталкивались, был Плутарх. Пройдет несколько лет, и подобные же истории французские авторы будут рассказывать о Джордже Вашингтоне [455].
Не менее актуальным, чем европейские протесты, было для вигов движение регуляторов. Это было одно из типичных для Америки XVIII в. фермерских восстаний. Подобные протесты регулярно вспыхивали в западных районах; как правило, они были связаны с удаленностью от власти и, следовательно, с невниманием властей к нуждам фермеров, а также с неравномерным налогообложением, более тяжелым для бедного и необжитого фронтира.
Как отмечает А. А. Фурсенко, регуляторы не имели последовательной программы[456]. Они просто хотели «урегулировать» существующие злоупотребления. Вначале они ограничивались петициями. Регуляторы жаловались на чрезмерно высокие налоги, штрафы и нечестных шерифов. Непосредственным поводом к открытому выступлению весной 1768 г. стало объявление шерифа графства Ориндж, что отныне налоги будут собираться в пяти определенных пунктах. К тому же прошел слух, что губернатору У. Трайону выделено из колониального бюджета 15 тыс. фунтов на постройку резиденции Трайонпэлэс в Нью-Берне[457]. Слухи об этой резиденции разошлись далеко за пределами Северной Каролины. Бостонская газета «Massachusetts Spy» обвиняла Трайона в том, что он разорил свою провинцию, чтобы построить дворец[458]. Трайон-пэлэс стал для регуляторов зримым воплощением несправедливости и коррупции власти.
Ситуация усугублялась тем, что в колониях вообще существовал дефицит звонкой монеты, а в западных районах ее и вовсе невозможно было достать. Западные фермеры просто не имели наличных, чтобы уплачивать налоги и штрафы. Дошло до того, что в некоторых из внутренних районов колонии невозможно было найти людей на должность шерифа, «поскольку никто не хотел браться за безнадежную задачу там, где деньги практически исчезли»[459]. Регуляторы надеялись, что им позволят выплачивать налоги табаком, кукурузой или пшеницей. Недостаток наличных не позволял им получить правовую защиту. Огромные гонорары северокаролинских юристов были притчей во языцех в колониях. По сведениям виргинского вига Р. Г. Ли, тамошние адвокаты требовали по 500 фунтов даже за пустячные дела[460].
Все накопившиеся жалобы подытожил Герман Хасбэнд, лидер регуляторов, в своем воззвании к жителям Северной Каролины. Он сетовал на коррупцию в колониальном правительстве, невозможность добиться правосудия и неравное распределение налогов между восточными и западными районами колонии. Он подчеркивал, что в силу своего состава колониальная ассамблея не может быть справедливой по отношению к фермерам; она выражает интересы плантаторов и юристов: «Чего можно ожидать от тех, кто проявляет недостаток хороших принципов и кто изучает, прежде всего, как приумножить свое богатство; для кого общественные интересы ничего не значат, когда противоречат частным выгодам? — Только гибели всего общества»[461].
Петиции регуляторов не были приняты во внимание, и ситуация накалялась. В 1768 г. они создали свою ассоциацию, отказавшись платить налоги и выразив намерение препятствовать конфискации собственности или заключению в тюрьму за неуплату налогов. Движение разрасталось. В трех западных графствах, охваченных восстанием, регуляторов поддержало абсолютное большинство населения[462]. По оценке современных историков, это было самое массовое социальное восстание в колониальной американской истории[463]. Методы регуляторов также становились все более радикальными. Разгневанные фермеры разгромили несколько зданий судов, сожгли дома губернаторского зятя Э. Фэннинга, ведавшего сбором налогов, и судьи Р. Хендерсона. Один из чиновников был убит в стычке[464].
Развязка наступила на реке Аламанс 16 мая 1771 г. Губернатор Трайон собрал для подавления восстания около тысячи солдат (внушительная сила по колониальным меркам). Регуляторов было, видимо, вдвое больше, но они представляли собой, в сущности, толпу, неорганизованную и не имеющую руководства. Они не ожидали серьезного боевого столкновения и пришли к Аламансу почти безоружными[465]. Противостоять обученным войскам, поддержанным артиллерией, они не могли и были полностью разбиты. Шестеро из захваченных повстанцев были приговорены к квалифицированной казни: повешению, четвертованию, вырыванию внутренностей и отсечению головы. Впрочем, впоследствии условия приговора были смягчены: по приказу губернатора повесили семерых повстанцев (одного — без суда); прочие получили помилование. С точки зрения метрополии, дела шли прекрасно. Действия Трайона против «беззаконных инсургентов, именующих себя регуляторами», получили полное одобрение при дворе [466].
455
Ср. в сочинении на конкурс Дижонской академии (1784): «В день, когда Вашингтон сложил с себя обязанности главнокомандующего, в Зале Конгресса на сборнике конституций лежала корона, украшенная бриллиантами. Внезапно Вашингтон схватил корону, сломал ее и бросил обломки перед собравшимся народом. Каким мелким кажется честолюбивый Цезарь перед этим героем Америки!» Цит. по:
461
462
По современным оценкам, в восстании участвовало до 3I4 взрослых мужчин — жителей внутренних районов. Статистика приводится в:
464
466