Для английского конституционализма представление о суверенитете народа вообще не характерно. В английской конституционной теории (по авторитетному толкованию У. Блэкстона) суверенитет принадлежал парламенту. Американцы отвергли это положение еще на ранней стадии конфликта с метрополией. Идея народного суверенитета, как подчеркивают исследователи, была одним из основных источников американского конституционализма[642]. Здесь «отцы-основатели» оказывались ближе к Руссо, чем к Локку. «В Америке не существует какой бы то ни было власти, независимой от народа»[643], — провозглашал Томас Пейн. Нью-йоркский политик Р. Р. Ливингстон также заявлял: «Наши конституции — чисто демократические, народ является абсолютным сувереном»[644].
Именно это и было зафиксировано в конституциях штатов. Так, декларации прав Мэриленда и Северной Каролины объявляли, «что народ этого штата должен иметь единственное и исключительное право регулировать внутреннее управление и его политику» (декларация прав Мэриленда, ст. II; декларация прав Северной Каролины, ст. II). В конституции Нью-Йорка предусматривалось, что все законы принимаются от имени «народа штата Нью-Йорк, представленного в Сенате и ассамблее»; и что все судебные акты и другие процедуры должны проводиться от имени «народа штата Нью-Йорк» (ст. XXXI). Комментарий «Pennsylvania Gazette» по поводу принятия пенсильванской конституции гласил: «Мудрость Пенсильвании, собранная в прошедшем конвенте, справедливо заключила, что власть правительства в действительности находится в теле народа»[645].
Однако признание народа источником всякой власти могло быть чисто ритуальным. Это четко выразил Б. Раш: «Я хотел бы, чтобы на каждом стейтхаусе на континенте было выгравировано: „Вся власть исходит от народа“. Но никогда до сих пор не говорилось, что вся власть сохраняется за народом»[646].
В то же время ряд штатов включил в свои конституционные документы дотошно разработанные механизмы реализации народного суверенитета. Например, конституция Северной Каролины закрепляла за народом свободу собраний, право обращаться к легислатуре с жалобами, право давать инструкции своим представителям в легислатуре (ст. XVIII). Более развернутые положения на этот счет содержались в конституциях Пенсильвании и Массачусетса. Пенсильванская конституция, помимо закрепления свободы собраний, права на петиции и инструкции депутатам, предусматривала открытость заседаний легислатуры для всех желающих, при условии, что зрители ведут себя прилично, а обсуждаемый вопрос не требует повышенной секретности (секция 13). Любопытное, чисто руссоистское положение этой конституции касалось вынесения законопроектов на рассмотрение народа. Секция 15 пенсильванской конституции гласила: «Для того чтобы законы до их принятия могли быть более зрелыми и чтобы по возможности не было неудобств поспешных решений, все законопроекты публичного характера должны быть напечатаны для рассмотрения народом, прежде чем они будут прочитаны в Генеральной Ассамблее в последний раз для обсуждения и внесения поправок; и, за исключением случаев внезапной необходимости, не должны вступать в силу до следующей сессии Ассамблеи; и для более полного удовлетворения общественности причины и мотивы принятия таких законов должны быть полностью и ясно выражены в преамбулах». То же положение было скопировано в конституции Вермонта (секция XIV).
Декларация прав Массачусетса также предусматривала и свободу собраний, и петиции, и инструкции депутатам. Кроме этого, она заявляла, что все магистраты, чиновники, депутаты всегда подотчетны народу (ст. V, XIX). Любопытное положение касалось пересмотра конституции. Предполагалось, что через 15 лет после ее ратификации будет проведен референдум по вопросу о необходимости ее пересмотра. В случае, если бы этого потребовали 2/3 голосовавших, должен был собраться конвент для выработки необходимых поправок (конституция Массачусетса, гл. VI, ст. 10). Здесь снова руссоистское положение, напоминающее о периодических референдумах в идеальном государстве из «Общественного договора». Дж. Адамс, автор конституции Массачусетса, и впрямь восхищался Жан-Жаком[647], однако, в отличие от него, не собирался превращать подобные референдумы в постоянную практику.
Прочным основанием народного суверенитета считались регулярные, желательно ежегодные, выборы. В массачусетской декларации прав содержалось такое условие: «Чтобы не допустить того, чтобы те, кто наделен властью, становились угнетателями, народ имеет право в такие периоды и таким образом, как он установит в своем правительстве, заставлять своих государственных служащих возвращаться к частной жизни и заполнять вакантные места определенными и регулярными выборами и назначениями» (ст. VIII). Дж. Адамс обосновал это поэтически: «Чтобы представители могли часто смешиваться со своими избирателями и часто отчитываться перед ними о своем руководстве, выборы должны быть частыми.
642
643
644
647
См. об этом: