В ст. I, разд. 9 есть условие, относящееся к пониманию республиканизма: запрет пожалования титулов. В идеальной республике «отцов-основателей» не было места для наследственной аристократии. Зато в Конституции нет характерных для классического республиканизма требований, таких, как приверженность гражданской добродетели. На Конвенте в Филадельфии Джордж Мейсон пытался добиться внесения в текст законов против роскоши, но безуспешно[787]. В то же время характерный классический республиканский дискурс добродетели, отсутствующий непосредственно в тексте Конституции, упорно связывался с ней в воображении современников. Так, в Балтиморе, празднуя ее ратификацию, поднимали тост: «Пусть добродетель народа останется непоколебимой, и никто, кроме решительных друзей Конституции, не будет избран, чтобы реализовать ее»[788]. Гвоздильщики Портсмута (Нью-Гэмпшир) в торжественной процессии по тому же поводу несли девиз: «Пусть гвоздь Союза будет вбит молотом добродетели»[789]. В 29-томной «Документальной истории ратификации Конституции» добродетель (virtue) упоминается около 700 раз, причем значимых различий между риторикой федералистов и антифедералистов в этом отношении не прослеживается. Характерные контексты: public virtue (гражданская добродетель), republican virtue (республиканская добродетель), virtue and wisdom (добродетель и мудрость; упоминаются обычно как качества идеального политика), virtue and patriotism (добродетель и патриотизм); federal virtues (федеральные добродетели).
В ранних конституциях штатов цель правительства часто определялась как «общее благо». Преамбула Конституции США это понятие не употребляет. Зато она расшифровывает, в чем именно заключается «более совершенный Союз». Его ценности: правосудие, внутреннее спокойствие, совместная оборона, всеобщее благоденствие, блага свободы. Примерно так в большинстве своем понимали преимущества новой Конституции ее сторонники. По мнению петиционеров из Пенсильвании, Конституция «разумно рассчитана на то, чтобы образовать совершенный Союз штатов, а также обеспечить нам и нашим потомкам блага мира, свободы и безопасности»[790]. Петиционеры графства Ньюкасл (Делавэр) ожидали от Конституции «гарантий мира, свободы и собственности»[791]. Здесь стоит оговорить, что концепт свободы не так однозначен, как может показаться. «Отцы-основатели» различали свободу (liberty) и своеволие (licentiousness). Статья в «Pennsylvania Herald», написанная от имени не кого иного, как Уот Тайлер, приписывала антифедералистам пристрастие к «анархии и своеволию»[792]. Эти понятия воплощали федералистскую антиутопию, их представления об антиидеале государства. И конечно же, конституция 1787 г. была компромиссной по отношению к вопросу о рабстве. Рабовладение в США сохранялось. Любопытно также, что по сравнению с предреволюционной структурой ценностей федералисты разрабатывали новые концепты, такие, как мир, безопасность, эффективное управление. На митинге в городке Уэйн (Пенсильвания) декларировалось: необходимость эффективного федерального правительства настолько велика, что не требует никаких доказательств или иллюстраций[793].
Некоторые исследователи, как, например, Г. Вуд, полагают, что ратификационная кампания знаменовала переход от классической республиканской политики, опирающейся на концепты добродетели и общего блага, к либеральному политическому процессу, в рамках которого для индивидов, равно как и для штатов считается оправданным следовать частным интересам. Однако источники подтверждают скорее позицию Д. Хендриксона: федералисты разрабатывали собственную концепцию добродетели. Они не признавали за штатами право заботиться о собственных интересах в ущерб Союзу[794]. Именно в этом аспекте федералисты рассматривали многие высказывания своих оппонентов. Для них принятие Конституции было в интересах всего Союза, а не отдельного штата или региона. Эллсуорт возмущался негативным отношением виргинца Джорджа Мейсона и вообще южных штатов к Навигационному акту, выгодному для Новой Англии: «Это может убедить нас, что м-р Мейсон предпочитает подданных любой иностранной державы подданным Соединенных Штатов, живущим в Новой Англии»[795]. Д. Рамсей убеждал южнокаролинцев, что такая уступка неизбежна, поскольку флот Новой Англии будет необходим, чтобы защитить их штат в случае нападения с моря[796].
792
Pennsylvania Herald. Oct. 24, 1787. Более подробно о понимании свободы в Американской революции см.:
794
795
Connecticut Courant. Dec. 10, 1787. Об отношении южан к Навигационным актам см.:
796