Унитарное государство таких размеров, как США, согласно Монтескье, могло быть только деспотическим. Раш в 1787 г. в отчаянии писал: «Есть лишь одна вещь, которая может привести Соединенные Штаты к гибели, — это размеры их территории. Возможно, именно для этого Великобритания уступила нам столько незаселенных земель»[872]. Уилсон признавал: «Чтобы единое правительство могло действовать энергично на всей территории Соединенных Штатов, потребовался бы, боюсь, самый неограниченный и безоговорочный деспотизм»[873]. Этот теоретический тупик оставался для федералистов неразрешимым вплоть до 1787 г.
Во время ратификационной кампании антифедералисты выдвинули этот принцип как одно из главных возражений против усиления федеральной власти. Поскольку США занимают огромную территорию, значит, центральное правительство в этой стране не может быть республиканским. Различия интересов и (выражаясь современным языком) ментальности штатов слишком велики. Этим нарушается еще одно необходимое условие стабильности республики: гомогенность и бесконфликтность общества. «Агриппа» заявлял: «Обитатели теплого климата более распущены в манерах и менее трудолюбивы, чем в холодных странах. Следовательно, одним необходима такая степень строгости, которая сломила бы дух других… Невозможно, чтобы один кодекс законов подошел Джорджии и Массачусетсу»[874]. О том же писал Р. Г. Ли[875]. Соответственно, единственный способ сохранить республиканский строй — это конфедерация, союз полунезависимых государств[876]. Нью-йоркский антифедералист под псевдонимом «Брут» цитировал «Дух законов»: «„В большой республике общее благо подчинено тысяче разных соображений; не все могут им пользоваться: оно зависит от случайностей. В небольшой республике общее благо живее чувствуется, яснее сознается, ближе к каждому гражданину: злоупотребления встречают там меньше простора, а следовательно, и меньше покровительства“[877]. Того же мнения придерживается и маркиз Беккарари (Беккариа. — М. Ф.). История не дает нам никакого примера свободной республики, ничего подобного размаху Соединенных Штатов»[878]. Массачусетский антифедералист Э. Джерри объявлял этот тезис «неопровержимым возражением против принятия новой системы»[879].
Республикой, с точки зрения антифедералистов, мог быть только штат. Наиболее обычным в американской памфлетной литературе являлось сравнение США с греческими амфиктиониями — союзами полисов. Оно явным образом отражает существовавшую прочную ассоциацию между полисом и штатом[880]. К правительствам штатов применялись характеристики, отличающие обычный образ полиса: отсутствие антагонизма между правительством и личностью, малые размеры и даже прямая демократия. Нью-йоркский противник Конституции Дж. Лэнсинг говорил: «Поскольку правительства штатов всегда будут лучше представлять чувства и интересы народа в целом, то очевидно, что… власть может быть гораздо более безопасно доверена правительствам штатов, а не центральному правительству»[881]. В рассуждениях антифедералистов о правительстве нередко совершенно стиралась грань между прямой и представительной демократией. Штат, точно Афины времен Перикла, изображался республикой, где правит сам народ. Так, по мнению мэрилендца Дж. Ф. Мерсера, передача полномочий от штатов к федеральному правительству равнозначна отказу народа от самоуправления[882].
Практический проект реализации «полисной» демократии в Америке предложил Джефферсон. Он предполагал разделить виргинские графства на административные округа площадью в 5–6 кв. миль и населением ок. 100 граждан. Это и были бы своего рода американские полисы. Джефферсон писал: «Таким образом, каждый район представлял бы собой небольшую республику, и каждый человек в штате стал бы активным членом народного правительства, осуществляя лично большую часть прав и выполняя большую часть обязанностей. находящихся вполне в его компетенции»[883]. Проект не был реализован.
В ответ на аргументацию противников Конституции федералисты объявляли, что ограничение размеров касается не республики вообще, а только прямой демократии и только в чистом виде[884]. Фрэнсис Корбин, выступая на виргинском ратификационном конвенте, заявлял: «Возражение, что обширная территория противна республиканскому правительству, относится и к этому штату, и ко всем штатам Союза, кроме Делавэра и Род-Айленда. Если бы возражение было обоснованным, республиканское правительство не могло бы существовать ни в одном из штатов, кроме этих двух. Такой аргумент ведет к распаду Союза, и его абсурдность доказывается нашим собственным опытом»[885]. Сходные доводы приводил Джордж Кэбот в Массачусетсе[886]. Джеймс Уилсон признавал: «Вот тут-то вся трудность и проявилась во всей красе. С одной стороны, Соединенные Штаты обладают огромной территорией, и, согласно вышеизложенному мнению, деспотическое правительство лучше всего приспособлено к этому пространству. С другой стороны, хорошо известно, что, хотя граждане Соединенных Штатов могут с удовольствием подчиниться законным ограничениям республиканской Конституции, они с негодованием отвергнут оковы деспотизма. Но что же тогда делать? Возникла идея конфедеративной республики. Считалось, что такого рода конституция „со всеми внутренними достоинствами республиканского правления совмещает внешнюю силу монархического правления“»[887].
880
Об ассоциациях между Конфедерацией и греческими амфиктиониями см.:
881
Elliot’s Debates. Vol. 2. P. 217. См. также: Ibid. P. 228. Т. Джефферсон также считал, что в правительствах штатов «воля каждого обладает должным влиянием»: Th. Jefferson to J. Madison. Jan. 30, 1787 // Alexander Hamilton and Thomas Jefferson. Representative Selection / ed. F. C. Prescott. N. Y., 1934. P. 263.
882
The Complete Anti-Federalist. Vol. 5. P. 30–31. См. также: Elliot’s Debates. Vol. 2. P. 250, 308.
883
Американские просветители. Т. 2. С. 143. См. также:
885
887
Elliot’s Debates. Vol. 2. P. 421. Уилсон цитирует следующее место: