Экзистенции, на всех точках зрения, признают друг друга как действительности, соприкасающиеся друг с другом в мире иного бытия. Подлинная истина остается безусловной, а не точкой зрения; экзистенциальной, а не всеобщей; истиной друг с другом (miteinander), а не изолированной; историчной, а не безвременно значимой; в пути, а не завершенной.
Итак, невозможно и абсурдно было бы желать обозревать и усваивать истину экзистенций в некотором целом их объективаций как единую истину. Существует, правда, единый мир философии и философских возможностей. Но знание этих возможностей не есть еще ориентирование в мире относительно философии, которая встречается в истории как сумма формаций мысли. Остается по-прежнему возможно объединить в одной голове и знать все объективные миросозерцания и формулы. Однако все это всегда есть только средство, а еще не сама истина. Я остаюсь этим историчным существом, которое не может при помощи знания перескочить через себя самого в своем истоке. Вступая в объективности бытия как всеобщие объективности, в объективности понятностей (Verstellbarkeiten) и техник мышления, я вновь нахожу в этих средах как содержание возможность своего самобытия. Трансцендировать себя самого я могу только к собственной своей основе, а это я могу сделать лишь вследствие того, что все более решительно прихожу к себе самому.
Просветление экзистенции - не онтология
Онтология либо постигала мысль о мироздании (АН), из которого как из основы возникает многое в субъективности и объективности. Или же она изначально постигала многое в его единичности, этости, уникальности, как оно существует в субъективности и объективности.
От мироздания она не приходила к подлинно единичному, от единичного - не приходила к единому, которое есть все.
Как учение о мироздании она, если обращалась к объективности, становилась метафизическим реализмом; если же она обращалась к субъективности, то становилась, напротив, идеализмом, разлагающим всякое бытие в самосознании. Как учение о единичном она, если обращалась к объективности, становилась плюрализмом, если же обращалась к субъективности, то становилась учением о монадах; в обоих случаях она приближалась к вопрошанию экзистенции.
Плюрализм и учение о монадах и сегодня стали бы видами философских мыслительных формаций, высказывающих экзистенцию, если бы только экзистенция могла существовать как объективированная субъективность. Поскольку же экзистенция не может быть ни как объект, ни как объективированный субъект, но остается истоком, который можно только просветлять, призывая, в объективности и субъективности, то замысел просветления экзистенции был бы окончательно сорван, если бы его развивали как онтологическое учение.
1. Плюрализм и учение о монадах.
- Плюрализм утверждает, что не существует одного абсолюта, из которого бы для предметного познания все было постижимо в своем существовании и сущности. Вместо того есть много сущих, отчасти соприкасающихся друг с другом и тем самым, может быть, продвигающихся к некоторому единству; если поэтому единство и есть, то лишь как цель, но не как существование. Бытие многих - вот источник активной жизни и смысла; из сознания этого бытия рождается подлинный опыт как открытость для полноты.
Верно, что во всяком предметном учении о мире должна встречаться множественность. Соотносительно с тем или иным знанием и с известным аспектом ориентирования существует множественность вещей, категорий, сфер духа. Но единство есть и для этого предметного учения о множественном мировом бытии;
Существуют не только рассеянные вещи, не сходящиеся ни в какое единство, но в реальном познании непрерывно подтверждается предпосылка универсального взаимодействия в том виде, в каком она была развита в научном принципе: что не вступает во взаимодействие, то не существует. Хотя это взаимодействие и не есть единство; но оно означает, что нигде одно не бывает настолько отделено от другого, чтобы пребывать в абсолютной нетронутости и неприкосновенности. Ничто не существует абсолютно для себя, все состоит в реальном или возможном отношении ко всему.
Категории мыслятся в некоторой системе. Если даже они и не составляют для нашего знания окончательной системы, то существует все же идея их единства, в котором они порождают друг друга, в смысле взаимного логического обусловливания.