В: А для мудреца «я» возвращается? Уэйн: Нет. После Просветления вовлеченное «я» умирает и исчезает. Больше нечему возвращаться и измерять То-Что-Есть как какую-то вещь. Поэтому мудрец ЕСТЬ Единость, но он не знает и не испытывает Единость. Ищущий может испытывать единство, потому что переживание заканчивается и таким образом становится чем-то измеренным и познанным. То-Что-Есть нельзя узнать, пока вы не отделены от него. Потом вы определяете «это» как нечто и затем узнаете «это» как Единость. Вся эта модель больше не доступна мудрецу, потому что то, что затем вернется и даст определение, то, что будет отделено и узнает Единость, больше не существует.
В: Получается, что обретя интеллектуальное понимание или даже испытав переживание единства как ищущие, мы не остаемся в этом состоянии. Почему ложное чувство авторства возвращается для ищущего и не возвращается для мудреца? Уэйн: Для ищущего ложное чувство авторства только засыпает ненадолго, для мудреца оно умирает совсем.
Тело остается
В: После Просветления вы видите тело как нечто, что просто присутствует здесь, но больше не отождествляете себя с ним?
Уэйн: Отождествление – коварное слово. Необходимо первичное отождествление, чтобы вы могли функционировать. Если бы вы не знали, что это ваше тело, вы были бы неспособны поднести стакан с водой к губам – вы бы пролили воду на свой компьютер, поскольку для вас не было бы разницы между вами и компьютером! Это первичное, функциональное отождествление необходимо, и оно одинаково для всех человеческих существ.
Но иногда возникает вторичное отождествление, которое я называю «авторством». Это ложное притязание, что происходящее через меня, через этот механизм тела-ума, – это мое авторское действие, что я источник происходящего. Это чувство, что я – независимый создатель, ответственный за присутствие или отсутствие мыслей, действий и эмоций. Это и есть то вторичное отождествление, с которым имеет дело Просветление.
Просветление – это полное растворение вторичного отождествления.
После Просветления мудрец продолжает функционировать и использовать личные местоимения. Он говорит: «Это мой дом, это моя семья, это моя собака, и т. д.», – и связывает эти вещи с собой, что необходимо, чтобы нормально функционировать. Таким образом, первичное отождествление остается, но вторичной вовлеченности, приписывающей авторство «моим» мыслям, «моим» действиям и «моим» эмоциям, больше нет. Именно вторичная вовлеченность вызывает чувство вины, когда все идет не так, или чувство гордости, когда все получается хорошо. Поэтому мудрец никогда не чувствует гордость или вину.
Можем ли мы познать истину?
В: Я почти ничего не знаю об этом Живом Учении. Это учение?
Уэйн: Это учение.
В: И как его практиковать? Это что-то, что можно делать ? Уэйн: Живое Учение начинается с того, что ничто из того, что я говорю, не является Истиной.
В: Какой истиной? Уэйн: Абсолютной Истиной.
В: Потому что истины нет? Уэйн: Потому что любая концептуальная истина относительна – кто-то с ней согласится, кто-то не согласится. Все, что можно сказать, все, чему можно научить, двойственно по природе и может быть оспорено.
В: Все сказанное кем угодно? Уэйн: Все сказанное кем угодно.
В: Из-за ограничений языка? Уэйн: Из-за ограничений человеческого ума. Ум – инструмент двойственности. А Живое Учение указывает на недвойственное.
В: А опыт может быть Истиной? Уэйн: Опыт также двойствен по природе.
В: Значит, мы не можем испытать Абсолют, разве что только какие-то его грани?
Уэйн: Все, что воспринимается, является аспектом Истины. В этом Живом Учении мы называем Истину Сознанием – или вы можете называть ее Богом, Источником, Единостью, Единственностью, Христом, Дао – не важно, как вы ее назовете. Это указатели на Тотальность, аспектом которой является все. Таким образом, Истина может быть познана в своих аспектах, но не в Тотальности. Мы функционируем в двойственности, поэтому в относительной двойственности есть утверждения, которые мы называем либо истинными, либо ложными. Нужно всегда помнить, что это относительная оценка, не абсолютная.