После этого я уже не мог сдерживать себя. Я встречался с друзьями и рассказывал им о том, что со мной случилось. По мере того как я говорил, они на моих глазах входили в медитативное состояние и их, как и меня, поглощало блаженство. Их сердца открывались навстречу тому, что я описывал. Это как если бы я горел и те, кто подходил ко мне слишком близко, загорались сами.
Когда я вернулся назад к Пуньдже, он сказал: «Я знал, что это случится. Ты – тот, кого я ждал всю жизнь. Теперь, встретив тебя, я могу спокойно умереть». Это было похоже на сказку. Пуньджа также дал мне понять, что его работа закончена, и он хочет моей независимости – по крайней мере, так он утверждал тогда.
Я поехал на север Индии и нашел приют в Ришикеше, святом городе странников на реке Ганг. Там мы с друзьями дни и ночи пребывали в непрерывном экстазе переживания Абсолюта. И я начал проповедовать. Вскоре меня пригласили в Англию, и там вокруг меня стали собираться люди. Это было в 1986 году.
7. Не отбрасывая тени
Вопрос: В своей автобиографии ты рассказываешь о том, что в конце концов разошелся со своим последним учителем. Такое впечатление, что сказка завершилась не слишком счастливо.
Эндрю: Да, это правда. В какой-то момент мне стало ясно, что у моего учителя больше чем одно лицо. После этого сказка превратилась в ночной кошмар. Пойдя на уступки учителю, я подверг себя мучительным испытаниям. Впоследствии это заставило меня задуматься о том, чем в действительности является просветление. Пример Пуньджи и многих других учителей из тех, кого я встречал на протяжении десятков лет, доказывает: можно познать просветление и обрести способность изливать свет этого чуда на всех остальных и все-таки по-прежнему зависеть от вещей, несовместимых с той бесконечной любовью, которую ты переживаешь при соприкосновении с Абсолютом.
Спустя какое-то время я пришел к осознанию того, что радикальная трансформация, окончательное духовное пробуждение, зависит от двух факторов. Первый фактор – сокрушающий все и вся прямой опыт постижения абсолютного, блаженного и лучезарного измерения нашей жизни. Второй фактор – отладка самого механизма нашей личности; полное освобождение личности от каких бы то ни было эгоистических побуждений, сознательных и бессознательных. Поистине, когда мы ничего не хотим для самих себя, в нас вспыхивает Божий лик.
Вопрос: То есть человек может иметь опыт просветления, но так и не достигнуть самореализации из-за нечистых побуждений? Мы говорим о том, что подлинное просветление – это как бы общий итог…
Эндрю: Да. Когда ты стремишься к тому, чтобы стать «конечным продуктом» просветления, тебе придется отдавать себя целиком. Если исходная двойственность твоей личности не истощена отрешенностью сознания и не сожжена в пламени абсолютной любви, ты не сможешь воплотить в себе ту целостность, о которой мы говорим. В таких случаях просветлением оправдывают собственную несостоятельность. Как бы странно это ни звучало, когда некоторые люди обретают просветление, они делают вывод, что теперь, поскольку они свободны, не важно, каковы их поступки; им кажется, что теперь «не имеет значения, чем заняты ум и тело, – все равно, по сравнению с Абсолютом, это иллюзия».
Я полагаю, что подлинный смысл духовного измерения жизни становится явным только благодаря полной трансформации человека. Эта пока еще не рожденная, не явленная реальность должна быть полностью воплощена в вас, во мне, и по мере того, как это будет происходить, будет изменяться мир, в котором мы живем. Здесь нет никакого преувеличения. Единственное, что способно изменить этот мир, – это превращение и вас и меня в живое воплощение лучезарной тайны Единого. Говоря о Едином, мы говорим об «Одном без чего бы то ни было» – о недвойственном и неразделенном. Когда остается «Одно без чего бы то ни было», приходит Любовь.
Мы должны подняться на такую ступень сознания, когда личность естественно и спонтанно становится воплощением исключительно чистых побуждений. Это значит, что прятать нечего, секретов нет и ты ничем не обладаешь. Когда личность прояснена, существует лишь Абсолют.
Вопрос: Ты считаешь, что процесс очищения личности, «отладка механизма», может быть когда-нибудь завершен?
Эндрю: Конечно, бывает, что человек настолько погружается всем своим существом в глубины духовной жизни, что у него уже не возникает необходимости что-то делать с собственными помыслами. Однако такое случается достаточно редко. Что касается всех остальных… Знаете, я думаю, что девяносто девять процентов духовной практики – это очищение своих побуждений. По мере того как мы пытаемся воплотить в себе «Одно без чего бы то ни было», мы осознаем разрушительную природу своего бессмысленного стремления к самоутверждению. Мы видим, сколько в нас гордыни и насколько агрессивно наше непомерное желание быть чем-то особенным. Мы понимаем, что любая претензия на уникальность ведет к самоизоляции. Подлинная духовная трансформация возможна лишь тогда, когда мы стремимся к ней не ради самих себя. Поэтому необходимо делать все возможное, чтобы очиститься от темных эгоистических побуждений. Во всем, что мы делаем, должно проявляться наше желание целостности.