Затем слово взял кто-то еще, потом Альф высказался по-английски, практически повторив речь Эльдорадо с незначительными изменениями, зато Дебри, наконец-то, понял, о чем вообще идет речь. Желающих высказаться было очень много, и под конец Дебри уже начал зевать, когда процессия двинулась вниз, к океану, катящему свои волны под золотым светом звезды по имени Солнце.
Теперь Дебри уверенно ступал по красной дорожке, будучи уверен, что так просто его отсюда не выгонят, ибо справа от Дебри шел лорд Moonlion, а слева — один из известных комедийных актеров, чье имя Джон Дебри никак не мог вспомнить. Музыканты, заранее расставленные по сторонам от красной дорожки, начали играть. В составе музыкантов оказался целый хор, который начал подпевать что-то нечленораздельное. В целом создавалось очень интересное впечатление от музыки и слов — вроде бы торжественное, праздничное, и вместе с тем спокойное, мелодичное звучание, может быть, даже немного грустное.
Джон Дебри подумал о том, что смерть — это всегда и грусть, и радость, если понимать ее так, как понимают смерть Эльдорадо и его друзья.
«Мы грустим потому, что наш друг покидает нас, если не навсегда, то надолго, — подумал Дебри. — И вместе с тем, мы радуемся, потому что знаем, что там ему будет лучше, чем здесь. Поразительно, как же эгоистична религия святого Бонда, которой я поклонялся раньше. Там по поводу смерти все плачут. Еще бы — их поддерживает научный атеизм, который учит, что после смерти человек исчезает, просто исчезает — вот был он, и нет его. Или, что еще хуже, как верят служители святого Бонда, после смерти человек может попасть в ад, — ну, в смысле, в царство Саддама Бен-Ладена, где его будут день и ночь заставлять рыть окопы и кормить скудным сухим пайком (никаких гамбургеров и «Кока-колы», которая за жизнь вызывает наркотическую зависимость). Да, замкнутый круг получается…
Дебри еще немного подумал. Следующей его мыслью было:
«Господи, как же я рад, что сбежал от той идиотской религии!»
— А я-то как рад! — прозвучал голос видения. — Ведь, послушать их, меня вообще как бы нет!
Процессия между тем спустилась еще на одну ступень. Все продолжали говорить какие-то речи. Музыка постепенно менялась, звучали как радостные и торжественные мелодии, так и грустные, спокойные, наводящие на раздумья. Джон Дебри украдкой рассматривал процессию и поражался красоте всего этого праздника, устроенного людьми… Или не людьми? Дебри до сих пор не знал точно, кем был сэр Эльдорадо, Альф и остальные существа, умеющие менять облик, а также проделывать более значительные фокусы.
«Может быть, когда-то все люди умели это делать? — подумал Дебри. — А что, может, правда, сначала умели, а потом постепенно все забыли. Ведь вызвал же я обертку от гамбургера».
Процессия спустилась на предпоследнюю ступень, и теперь Нильс Лэссен, Эльдорадо, Альф и прочие стояли точно лицом к солнечному диску, который должен был вот-вот скрыться за горной грядой. Заиграла музыка, и Джон Дебри узнал «Гимн Солнцу», хорошо известную в мире композицию, автором которой был, между прочим, не кто иной как сэр Эльдорадо. Правда, сочинить такую невероятную мелодию ему помогало много других людей, но сама идея принадлежала именно Эльдорадо.
Итак, процессия остановилась на предпоследней ступеньке и смотрела на закат. Кто-то дал команду на неизвестном Джону Дебри языке, и все вытянули руки навстречу Солнцу. Дебри последовал всеобщему примеру. Казалось, что с помощью этого жеста он впитывает энергию, которую дает ему солнечный свет, — единственная вещь, которая в этом мире остается неизменной несмотря ни на что. Солнце всегда остается благосклонным к людям, оно щедро одаривает их, хотя может и наказать, как строгий отец иногда наказывает ребенка. Такие мысли пронеслись в голове Джона Дебри.