Пока орденов мне не выдали, срывать нечего, так что натягиваю маску, на руки – тонкие медицинские перчатки.
Подставляю карточку и смотрю в экран.
– Ошибка идентификации.
Стягиваю маску.
«Нормальная температура 32,5» – высвечивается на тепловизоре. Обычно 32.
– Успешная идентификация.
Две минуты до звонка? Неправда. Часы напротив входа спешат. Так уж здесь принято: подгонять отстающих. Опоздания фиксируются на проходной по карточкам: штраф автоматом списывается с зарплаты преподавателей и баллами – с рейтинга студентов.
Четыре минуты до звонка.
Бесконечный коридор, потом лестница: один пролет, второй, третий. На проходе встревают студенты – в корпусе осталась едва ли треть, а всё равно толпятся. Шикаю «молодылюдь» и проскальзываю к кафедре. Закрыто.
Три минуты до звонка.
Засовываю ключ в замок, проворачиваю и захожу. Свет не горит, компьютеры выключены – лаборантки еще нет. Пшикаю на перчатки санитайзер – по протоколу.
Кофе или туфли? Кофе: переобуться не успею. Включаю кулер. Лампочка загорается, но он не торопится просыпаться. Стягиваю с носа маску, раздеваюсь и сыплю в свою побитую временем чашку растворимый кофе.
Две минуты до звонка.
Наливаю чуть горячую воду из дремлющего кулера. Делаю медленный глоток и морщусь. Кислая гадость, но без нее никак: утренний кофе выветрился еще по дороге. Спала сколько – три, четыре часа?
Минута до звонка.
Выпиваю в три глотка. Открываю окно, делаю последний длинный вдох и натягиваю маску. Выхожу, захлопываю дверь и спешу в кабинет двумя этажами выше. По коридору идет девушка в маске, заглядывая в кабинеты, – студентка, которая потеряла аудиторию, или дежурная, которая следит за соблюдением масочного режима? Сначала они следили за опозданиями, теперь за масками, – что дальше? Полезут в аккаунты в соцсетях?
Очки снова запотевают. Спотыкаюсь на лестнице, почти падаю, но успеваю ухватиться за перила. По свежекупленным колготам пробегает ехидная стрелка. Выругиваюсь – мысленно, конечно же. Брань в стенах Академии под запретом.
Захожу в аудиторию.
Звенит звонок.
Девяносто минут до конца.
Кнопка на мониторе подмигивает в тиши. Не выношу эту аудиторию: слишком большая для целой группы, не то что для меня одной. Расставленные полукругом пустые столы и стулья выглядят тревожно-выжидающе, как будто гадают: пара отменилась, аудитория поменялась или пришел всеобщий карантин? Но нет, сегодня всего лишь очередной гибридный день, когда пары в Zoom комбинируются с очными. Никак не привыкну – даже слово «гибрид» навевает милитаристские ассоциации.
Снимаю маску и захожу в конференцию – пусто. Мои солдаты засели по окопам и не рвутся в бой. В телеге падает сообщение от Жени, старосты: не удается войти. Снова копирую ссылку, скидываю, жду.
Восемьдесят семь минут до конца.
Включаю запись видео. Рядом с моим портретом уже давно не боттичеллиевской женщины с растрепанными рыжими кудрями выстраивается галерея заспанных лиц. Всего восемь штук, я – девятая, хотя должна быть десятой.
– Guten Morgen also. Aber wo ist Nikita denn?[7]
Женя появляется в режиме докладчика.
– Er ist abwesend.
– Fehlt er entschuldigt?
– Weiß nicht.[8]
В пятницу. В пятницу у него был час. Час на то, чтобы закрыть долги за этот семестр и получить консультацию перед завтрашней пересдачей, пересдачей последней – с комиссией.
– Sagen Sie ihm, dass ich auf ihn warte.[9]
Никита – солдат контуженный, угодивший в воронку олимпиадников, которые поступают по предметам и, не успевая поплавать, тонут на языках. Пропустил пару – не понял домашнее задание – решил не идти – снова не понял – не сделал – пропустил. Дорожка всегда одна и та же. Кто-то из коллег идет на уступки, позволяя пересдавать долги, откладывая сроки выполнения заданий, но это лишь удлиняет дорожку, не меняя пункта назначения. Что же до нашей кафедры, то лозунг Ordnung muss sein[10] висит на стенде у входа.
– Also beginnen wir. Wer will der erste heute sein?[11]
Как и всегда, первой звук включает Женя. За ее спиной сосредоточенно тащит грузовик по стене маленький брат – сколько ему уже, года три-четыре?
Отправляю в чат остальным ссылку на упражнения по пассивному залогу и жестом показываю Жене: покрутись. Она послушно вертит головой, открывая уши без наушников. В рамке зума Женя с ее резкими, чуть неправильными чертами лица и геометричной короткой стрижкой напоминает портреты кубистов – не Пикассо, а, скорее Глеза. Включает демонстрацию экрана, прикрывает глаза обеими руками и отвечает тему: