Там, где автономия секций действительно существует, она ставит очень серьезные границы произволу Центрального Комитета. Поэтому женевский Центральный Комитет всегда почтительно преклонялся перед правом секций Фабрики, солидная организация которых, как мы уже заметили[7], не только предшествует существованию Международного Товарищества Рабочих, но даже, во многих отношениях чужда, чтобы не сказать совершенно противоречит, духу и самим принципам сообщества.
Совершенно иначе обстоит дело с секциями строительных рабочих, организация которых, слишком несовершенная и часто даже, как мы уже видели, сосредоточивающаяся исключительно в комитетах, не внушает такого же уважения к себе Центральному Комитету. Достаточно было бы этому последнему склонить на свою сторону комитет упорствующей в своем мнении секции, чтобы сломить оппозицию. Впрочем, до сих пор мы почти не имели примера такой оппозиции.
Оставалось, следовательно, только единственное средство для защиты независимости и прав строительных рабочих: это общие собрания. И, нужно сказать, ничто не было так антипатично Центральному Комитету, как эти действительно народные собрания, которые он всегда старался заменить собраниями комитетов всех секций, т. е. собранием правящей аристократии.
Мы вернемся к этому важному пункту. Теперь мы должны выяснить, какой интерес Центральный Комитет, – который внешним образом является представителем не какой-нибудь партии, а всех секций, – мог иметь в том, чтобы заменить народные собрания этими правительственными собраниями. Не является ли сам Центральный Комитет чем то в роде народного парламента, избранного всеобщим голосованием всех секций? Юридически – да, но фактически – нет. Фиктивно он представляет всех, но в действительности, после нескольких месяцев борьбы, он теперь представляет только женевское владычество.
Итак, мы изложили теперь, насколько возможно короче, главные фазисы этой борьбы, которые покажут нам, каким образом Центральный Комитет, бывший прежде чисто народным и демократическим учреждением, превратился мало по малу в учреждение правительственное, женевское и аристократическое.
Так как в женевском Интернационале число секций строительных рабочих вместе с промежуточными секциями (типографы, портные, сапожники и т. д.) больше числа секций фабричных рабочих и каждая секция, каково бы ни было число ее членов, представлена в Центральном Комитете только двумя делегатами, то члены не женевцы в этом Комитете должны бы были быть в большинстве, а женевцы в меньшинстве. Однако, не всегда было так, по той простой причине, что несколько промежуточных секций и даже некоторые секции строительных рабочих, хотя большей частью состоящие из иностранцев, с самого начала взяли обыкновение посылать в Центральный Комитет делегатов из женевских товарищей, которые, повинуясь своим патриотическим внушениям, голосуют почти всегда вместе с фабрикой.
Но даже когда делегаты женевцы были численно в меньшинстве в Центральном Комитете, они всегда имели преобладающий голос, и это по многим причинам. Во-первых, женевские рабочие, взятые в массе, гораздо более развиты, имеют гораздо больше политического опыта и владеют несравненно лучше словом, чем строительные рабочие. Во-вторых, секции фабричных рабочих всегда имели делегатами в Центральном Комитете своих наиболее умных, наиболее видных членов, часто даже своих главных вождей, которым они вполне доверяли и которые, согласно налагаемой статутами на всех делегатов обязанности по отношению к своим секциям, регулярно отдавали отчет своим доверителям обо всем, что они предлагали и за что голосовали в Центральном Комитете, и требовали у них инструкций для своего дальнейшего поведения; так что секции фабричных рабочих могли и могут сказать, что они действительно представлены в Центральном Комитете, тогда как большею частью представительство секций строительных рабочих в Центральном Комитете лишь простая фикция.
Сила строительных рабочих, как мы уже сказали, заключается не в научном, политическом и умственном их развитии, а в правильности и глубине их инстинкта, также как в их природном здравом смысле, благодаря которому они почти всегда угадывают правильный путь, когда они не дают увлечь себя софизмами какого-нибудь ритора и лживыми речами злостных интриганов, что к сожалению случается слишком часто.