А тут еще этот молокосос Саиии возомнил о себе бог знает что. Он ходил по дому с таким видом, словно без него тут все зачахли бы и пропали. Он становился в дверях, опершись о косяк и засунув руки в карманы, — отцовская манера — и кричал ребятам во дворе, да так, что было слышно на другой стороне улицы:
— Лэрри велено сидеть дома! Он вместе с Питером Доэрти прогулял школу, и мама с ним не разговаривает!
А вечером, когда мы ложились спать, он снова начинал доводить меня:
— Санта-Клаус тебе в этом году ничего не принесет, ага!
— Еще как принесет.
— Откуда ты знаешь?
— Раньше приносил и сейчас принесет.
— А вот и нет. Ты же прогулял школу вместе с Доэрти. Я бы с этими Доэрти ни за что играть не стал.
— Они тебя и не возьмут.
— А я и сам не хочу с ними играть. Они плохие. К ним домой полиция ходит.
— А откуда Санта-Клаус узнает, что мы с Питером Доэрти прогуляли школу? — взвился я, потому что этот маленький выскочка вывел меня из терпения.
— Как откуда? Мамочка ему скажет.
— Да как же она ему скажет, если он живет на Северном полюсе? Бедная Ирландия, учат вас, учат, а вы? Сразу видно, что ты еще несмышленыш.
— Сам ты несмышленыш, я читаю лучше тебя, и Санта-Клаус ничего тебе не принесет.
— Ладно, ладно, поглядим, — насмешливо произнес я с видом человека опытного и бывалого.
Но если сказать истинную правду, мой «бывалый человек» был настоящей липой.
Ведь вся эта честная компания из потустороннего мира… стоит им только захотеть, и они найдут способ дознаться, кто что натворил. Да и насчет прогула меня мучила совесть — уж слишком сильно расстроилась мама.
В ту ночь я решил, что самое правильное для меня — встретиться с Санта-Клаусом лично и все ему объяснить.
Он мужчина и должен меня понять. В те дни я был хорошеньким мальчонкой и, когда хотел, умел производить приятное впечатление. Помню, однажды потребовалось только улыбнуться, и один старичок подарил мне пенни. Наверное, если я останусь с Сантой один на один, мне удастся разжалобить его и вытянуть из него что-нибудь стоящее. Хорошо бы игрушечную железную дорогу: «Людо» и «Змейки и лесенки»2 мне жуть как надоели.
Я начал тренировки: лежал без сна и считал, сначала до пятисот, потом до тысячи, стараясь услышать, как городские часы пробьют одиннадцать, а потом и двенадцать часов. Я был уверен, что Санта придет ровно в полночь — идет-то он с севера, значит, сначала обойдет наш район, а уж потом южную сторону. Иногда я умел быть очень дальновидным. Беда только, что дальновидность эта не всегда была направлена куда следует.
Я так увлекся всеми этими подсчетами, что думать о маминых заботах мне было просто некогда. Я, Санни и мама ходили в город, и пока она делала покупки, мы стояли возле магазина игрушек на Норт-мейн-Стрит, разглядывали витрину и выбирали подарки, какие хотели бы получить на рождество. В канун рождества отец принес с работы деньги и отдал их маме. С легким недоверием она пересчитала их, и лицо ее побелело.
— В чем дело? — раздраженно рявкнул он. — Что не нравится?
— Что не нравится? — переспросила она. — И это под рождество?
— А ты думаешь, мне под рождество платят больше? — съязвил он и сунул руки в карманы, словно защищая то, что там осталось.
— Боже мой! — отрешенно пробормотала она. — А в доме ни пирога, ни свечи, ничегошеньки нет!
— Ну ладно, ладно! — закричал он, распаляясь. — Сколько стоит твоя свеча?
— Ради всего святого, — воскликнула она, — может, отдашь мне деньги и не будешь устраивать сцен при детях. Неужели я могу лишить их радости в такой день?
— Считай, что тебе и твоим детям не повезло! — взревел он. — Я, значит, должен всю жизнь вкалывать, как раб, а денежки ты будешь выбрасывать на игрушки? Вот, — добавил он и бросил на стол две монеты по полкроны. — Больше не получишь, так что распорядись ими с умом.
— Правильно, остальное получат бармены, — горько сказала она.
Позже она пошла в город, уже без нас, и принесла много свертков, в одном из которых лежала рождественская свеча. Мы подождали отца, но он все не приходил, и тогда мы сели за стол сами и стали пить чай с рождественским пирогом, а потом мама поставила Санни на стул, дала ему чашу со святой водой — побрызгать на свечу, — и когда он ее зажег, мама сказала: «Небесный свет да озарит наши души». Я видел, она расстроена, что нет отца, ведь обряд со свечой проводят самый старший и самый младший в семье. Когда мы повесили чулки у изголовья наших кроватей, отца все еще не было.