И ни один мужик даже не пикнет. Могли бы, к примеру, потребовать, чтобы одна баба пережидала трех мужиков, а вот ничего подобного. Нельзя даже вида подать, что заметил, будто что-то там такое стоит и делает покупки, это же позор на все джунгли, кому охота нарываться?
Хоть в одном арабские женщины да выиграли.
А вот уж кому действительно везет в игре, так это желтой расе! И больше мне о ней ничего не известно.
С красной расой мне не приходилось иметь дело. А если приходилось, то я не в курсе.
На этом, к нашему глубокому сожалению, мы оставляем расы в покое, констатируя только тот очевидный факт, что какие-то различия между ними бесспорно существуют. Правда, мы сомневаемся, что расцветка играет тут хоть сколько-нибудь существенную роль.
А теперь мы с особой яростью, отвращением и осуждением примемся за страну, где расы перемешались, пожалуй, больше всего и где нас интересуют, разумеется, женщины. Мужчины, понятно, тоже, но женщины — больше.
Имеются в виду, конечно, американки.
Ведь это они, заразы, самые вреднючие и есть!
И пусть на меня хоть сто раз обижаются!
Дабы избежать недоразумений, сразу заявляю: Соединенные Штаты как государство не вызывают у меня никаких отрицательных чувств, и я лично против них ничего не имею. С исторической точки зрения они вели себя гораздо умнее, чем вся Европа, вместе взятая. У меня претензии исключительно к бабам.
И пусть Англия, а особенно Эммелина Панкхерст со своими суфражистками на меня дуются, но я все равно настаиваю, что жуткую дискриминацию мужчин начали американки!
В незапамятные времена мне приходилось читать разную дребедень (это я не о партийной прессе в данном случае, партийную прессуя совсем не читала, а использовала для просушки филателистических сокровищ), переводные с английского книги, статьи, рассказы, все, что подворачивалось под руку, и самых разных авторов. Мало-помалу у меня волосы становились дыбом от ужаса.
Ну сами посудите, уважаемые дамы!
Нормальный парень, образованный, порядочный, трудолюбивый, без особых вредных привычек, полный надежд, начинает работать, старается, растет, зарабатывает, женится на милой девушке, заводит детей… Сколько у него там получится, двое, трое, пятеро… Нет уж, без преувеличений, троих хватит.
До свадьбы он живет свободно. Как в любой нормальной стране. По ночам, если надо, подрабатывает или учится, идет выпить в бар, в карты поиграть, в городки… то есть, извиняюсь, я имела в виду в бейсбол… спортом позанимается, на лошадок поставит, сэкономит, сам своими деньгами и распорядится, машину купит подороже или подешевле, счет у него растет…
Или наоборот…
Еда из забегаловок ему поперек горла становится, самому готовить уже мочи нет, даже пицца обрыдла, рубашки в прачечную отнести забывает, а от мытья посуды и пылесоса крапивница по всему телу…
А посему женится на милой девушке.
И пожалуйста, обед на столе (может быть, ужин, без разницы, главное — домашняя еда), в доме порядок, стирка — не его проблема, глядишь, и дети завелись…
Милая девушка тем временем потихоньку превращается в мегеру. Зудит над ухом, никакой учебы, с ростом по службе проблемы, о свободе и не заикайся, все деньги уходят на нее, на дом, на детей, ладно, пусть ему удалось разбогатеть до или даже во время этого зудения, она оказывается дурой, дети уже в школе, а эта пиявка сосет и сосет, и делать-то ей по дому почти нечего, а жизнь отравляет…
Ведь, честно говоря, с домашней работой тоже по-разному бывает.
Автор данного произведения, как лицо достаточно пожилое, чтобы опираться наличный опыт, констатирует следующее:
Одна дама под шестьдесят, сохранившаяся всем на зависть, утверждала, что ждет не дождется выхода на пенсию. Мечтает сидеть дома, потому что там — райская жизнь. Дети уже взрослые, а вся работа по дому, уборка, готовка, покупки и прочее, так организована, что отнимает у нее часа четыре в день. Остальное время — в полном ее распоряжении. Кафе, гости, книги, театр, кино, выставки, отдых, все, что душе угодно. И нечего заливать, что дом — это каторга. Извилинами надо шевелить, и будет порядок.
Вторая дама призналась автору, что работу по дому, за исключением готовки, ненавидит. Поэтому так научилась управляться, чтобы тратить на все про все два часа и ни минутой больше, а должна заметить, что дама была чистюлей и ни одна пылинка в ее доме не имела права на жизнь. Дети среднешкольного возраста были соответственно воспитаны и за собой убирали сами, а у хозяйки, таким образом, оставалось время на культурную программу: разложить пасьянс, пообщаться с друзьями, сшить себе кофточку и вообще отдохнуть.