Жил да был Алвор - молодец знатный. Хорошо жил, не жаловался. Ел-то до сыту, спал на перинах мягких без просыпу. И мошна не пустая, злата полная. Жемчугами да каменьями самоцветными ларцы набиты, одежды носил шелковые да парчовые. А как иначе, коли самого царя любимый племянничек? Вот и жил, не тужил царевич, дядькиной любовью обласканный.
Да и дальше жил бы горя не зная, да только дядька его жениться надумал, а там ведь и дети пошли малые. Хоть и царевичем Алвор был, да от трона еще дальше отодвинулся. Очень уж это парню не по нраву пришлось, злость затаенную всколыхнуло. Теперь уж дядька сына малого ласкает, а племяннику службу при нем определил, чтоб дитяте его стал помощником верным, чтоб с измальства оберегал брата двоюродного, а как срок придет, при нем советником первым остался.
Служит при наследнике Алвор, а сам злобу таит черную. Сам бы править мог, да только вот поперек дороги бревно лежачее нашлось, чтоб отобрать кусок пирога сладкого, власть желанную из рук выбить. А той власти немалой, что была у него, Алвору уже и ненадобно. На что ему мошна, златом полная? На что ларцы с жемчугами да самоцветами? На что бабы-красвицы, что царевичу утехи дарили? На что богатства всякие, коли короны ему не достанется?
Вот и решил он извести дядьку родного, да на трон его самому усесться. А царевичем наследным прикрыться до времени, для него будто царствует. А там и царицу с сынком ее ненадобным с глаз убрать подалее, а после и вовсе вслед за мужем в мертвый мир отправить.
И пошел Алвор ночью темной к колдуну известному, да и спросил отравы такой, чтоб как от болезни дядька помер. А колдун-то тоже не лыком шит оказался. Говорит, помогу, мол, в деле твоем, только и ты в моем помощником стань. Прими власть бога темного, что народ глупый Проклятым прозывает. И пока служить ему станешь, да богов прочих с тронов их скидывать, будет тебе помощь во всем, о чем не подумаешь. На том и сговорились. Прошел царевич обряд поганый, власть Проклятого бога признал, да кровью своей в знак поклонения алтарь обрызгал. А еще пообещал жертву великую, царицу с царевичем на закланье привесть.
После обряда тайного взял отраву обещанную Алвор да во дворец и вернулся, там дядьке в питье и подлил. Занедужил царь кручиной черною, день ото дня тает, будто снег весенний. На глазах чахнет. Угасает свет жизни величества. Лекари бегают, снадобьями опаивают, да толку нет. Только руками и разводят люди ученые, ничего понять не могут. А перед тем как в могилу сойти, царь завещал жене своей до срока править, а племяннику любимому ей во всем помогать. А как царевич в пору войдет взрослую, так его на трон усадить. Так Алвору трон-то опять не достался, теперь царица поперек дороги встала.
Ох, и взбесился царевич молодой, еще пуще злобой исполнился. Ненависть его душу черную жечь стала. И оговорить тетку пытался, и душегуба к ней подсылал, да ничего проклятой не сделается, живехонькая. Опять отравой Алвор разжился да царице-то и подлил. Теперь уж точно он один у трона останется, никто другой места желанного не займет.
А как в могилу сошла царица за мужем следом, детей сиротами оставила, так и сбылась мечта Алвора. Сел на трон, царем назвался, да править начал. А от правления его люди стонут, храмы богов любимых огнем полыхают, да новые храмы места старых занимают. А там славят бога темного, давно уж проклятого. Держит слово Алвор, да только не спасло его заступничество Проклятого.
Восстали против царя подданные, в опочивальне отловили. Убить хотели, да он дымом черным обратился и прочь из царства бежал. Стали его слуги бывшие разыскивать, чтоб душегуба и отступника суду да смерти лютой предать. Бежал от них царь свергнутый, псом шелудивым по дорогам метался да по канавам прятался.
Да ведь сколько не бегай, а всё одно нагонят гончие. Вот и Алвор попался. Сеть на него волшебную накинули, колдовской силы лишили, чтоб сбежать не сумел. Да и решили долго не раздумывать. К дереву корявому подтащили, веревку через сук перекинули, подвесить хотели.
Так и пришел бы конец злодею недоброму, да только темный бог слугу своего не оставил. Дорогу другому скитальцу к месту, где казнь учинить собирались, и выстелил. Едет мимо Арнард, да видит, что пять мужиков одного повесить хотят. Может и не вступился бы князь бывший, мало ль воров да лиходеев по дорогам отлавливают. Да только услышал он, как глумиться над скорым покойником начали, вот кровь-то и вскипела у Арнарда. Над Эринкой его перед смертью тоже издеваться удумали. Вот и направил коня верного к душегубам злокозненным. А Алвор возьми и крикни: