- Эринка!
Так и присела девка от голоса скрипучего. Глядит – Рагнета навстречу ковыляет, на клюку опирается. Вот ведь напасть какая! На губах впалых улыбка лукавая, а чего старая скалится, то Эринке не ведомо. Вот сердце девичье и зашлось в испуге новом, никак уж всем натрепать успела, кого спозаранку видела? А Рагнета всё улыбается:
- Никак опять на всходы любоваться бегала?
- А и бегала, - девка ответила.
- Всходят?
- А куда им деваться? Идут себе, бабушка.
- Далеко ль идут? – веселится старая, девку слушая.
А та под нос себе и проворчала:
- А куда глаза глядят, туда идти и будут.
Рассмеялась бабка, что твое колесо, не смазанное. Пальцами тонкими за запястье Эринку схватила, да и, сжав его, потряхивает:
- Смешная ты, Эринка, ой и смешная.
Ну, вот вам и здрасти. И старая туда же. Чего еще скажут? Смешная! Девка-то уж взрослая, а порой и умная, когда думать примется. А мыслей-то полна головушка, не за всеми уследить выходит, вот и ляпнет, порой, обдумать не успевает. Так ведь нет тут смешного ничего, одни страдания. Для Эринки так уж точно.
Насмеялась Рагнета, руку девкину и отпустила.
- Беги уже, Эринушка. Мать тебя разыскивала. Кажись, сватов к тебе, охламонке, послать решились.
- Сватов? – так и обмерла Эринка.
- Беги, сама всё разведаешь.
Да и заковыляла бабка к своему дому кособокому, а девка прочь пошла, задумавшись. Идет, думает. Неужто Арн уже сватов заслал? Еще дня не прошло, а глядишь ты… Не зря, выходит, на кустами стоял, в спину подглядывал. И бежать Эринке к дому хочется, и ноги вдруг к земле приросли. Остановилась, бедная, и во что верить не знает. Вроде и радостно, да сомнения гложут, уж быстро больно всё получается…
А пока думала, тут и мамка ее сыскала.
- Эринка! – кричит. – Где, мотаешься, оглашенная?
Девка к ней и кинулась. Смотрит на мать, ждет, что та скажет.
- Беги в дом скорей, да наряжайся быстренько.
- Зачем это, матушка?
Мамка с улыбкой и ответила:
- Сваты идут по твою душеньку.
- От кого сваты-то, матушка?
Спросила, а у самой душа осиной тонкой трепещет.
- А вот придут и узнаем, кому моя ягодка надобна. Кто мимо ходит, да тайком заглядывается. – Сказала мамка, а сама хитро глазами сверкнула, да в спину и толкать стала легонько: – Идем уже, мое ты горюшко. Мы уж с батей думали, не сыщется охотник на дочь нашу оголтелую. А глядишь ты, нашелся молодец отважный. Сестриц твоих быстро замуж выдали, а ты в девках засиделась. Восемнадцать скоро, где ж оно видано, чтоб в годах таких да при родителях? И красавица вроде, и руки с нужного места прилажены, да из-за проказ твоих и шалостей никому не надобна. Что ты, что Унка твоя – не невесты, смех один.
А Эринка мать не слушает, ей одно лишь узнать хочется. Вот и вскинулась с отчаянием.
- Да кто сватается-то, матушка?
- А ты подумай, чей взгляд тебя преследует? Кто мимо дома нашего со вздохами ходит?
А и откуда знать Эринке, кто там ей в спину пялится, коли сама на женихов не заглядывалась? А вздыхать-то многие вздыхают, да не по любви всё это, от досады и жалости, что девкам уши только родители драть и могут. Вот деревня вздохами и полнится, где только подруги начудить не успели? Тетке Малахе яблоньку изломали. Хоть и случайно вышло, а всё ж обида теткина. А у дядьки Гавра корова отныне не доится, со страху разучилась. И снова без умыслу девки гадость сделали. Разрыв-траву от любопытства проверили, сами чуть бровей не лишились.
Шалят девки, дурью от скуки маются. Вот и знахарка теперь глазом правым подмигивает, да заикается капельку. А всего лишь на ночь Духову под окошком повыли маленечко, да рожи жуткие корчили. Так знахарка же! Сама с духами дружит, а тут и всполошилась, без сознания на пол и рухнула, как в окошко глянула. Такого подруги и не думали, а вон как вышло…
Вот и выходит, что мимо дома Эринкиного, кому не лень, со вздохами ходят, руки с досады потирают. Близки вроде уши преступницы, да не ухватишь, иначе всей семье обиду нанесешь. Чай, не парень, чтоб за уши чужие драть могли. А так чтоб глядеть да с нежностью, один только Арн глаз и не сводил. Неужто и вправду купец объявился, за находкой своей приехать изволил? Тут и вовсе вскричала сердешная:
- Да кто же, матушка?!
- А вот приедут, и узнаешь.
Ничего больше не выдала, развернулась и прочь пошла. Пришлось Эринке в подозрениях томиться, пока гости в избу не вошли...