- Слово твое каждое на сердце легло, там и осталось.
- Вот и не растеряй в пылу кровавом.
Опять сына к себе жрица прижала, глядит на него, а наглядеться не в силах. Отпустить Арна себя заставила, да и шагнула в сторону. А как Михай увел Арнарда, так врата и закрылись. Кто хотел, все от погибели спрятались. Кто остался, тому иль воевать, иль в подполе прятаться.
- Готовы ль, сестры?
Оглядела жриц своих Эрин. Стоят они, залюбуешься. Платья жреческие на штаны мужские сменили с кафтанами. Мечами опоясались, луки на спины закинули, а на груди око Заступницы отсветом зеленым вспыхивает. С дочерьми своими Матушка. Вот тебе и рать женская, а мужикам в удали не уступят. Улыбнулась им Эрин, да руки над головой взметнула:
- С нами Заступница!
- С нами, Матушка.
Глава 4
Глава 4
Шелестит рассвет листвой дерев высоких, серым телом меж крон проскальзывает. Сполз к земле по стволам шершавым, траву зеленую рукой пригладил, да расой, как слезами чистыми обрызгал. Ежатся ратники да жрецы со жрицами, холодок утренний под одежку забирается, тела жаркие студит. Не спите, люди добрые, глаза раскройте да вдаль дальнюю глядите зорко. Идет к вам полчище черное, войско страшное, злобу лютую в сердцах взрастившее.
А люди и не спят вовсе. Оружие уж наточены, стрелы бойкие по колчанам собраны, силками да ловушками земля усыпана. Готовы к встрече гостей незваных.
- Скоро уж? – друг дружку спрашивают.
- К Бавлину завсегда под стяг встать успеешь.
Шепчутся ратники, за рукояти мечей холодные держатся. Стеной крепкой стоять намерены, как корнями древесными за землю родную врастают. Чтоб не прошел враг проклятый по лесам да лугам зеленеющим, не топтал чтоб ногами своими поля хлебом засеянные. Не жег бы дома честные, не убивал людей праведных, не поганил храмы богов великих. Вот и ждут они часа нужного, когда пустят меч острый в дело правое, оросят землю свободную кровью черной.
А вокруг поле широкое, только проснуться надумало. Стоит тишь предутренняя, душу покоем ласкает. Поглядишь да вздохнешь умильно, вот оно чудо-чудное, тишь благодатная, богами ниспослана. Слушают ее ратники, слово громкого сказать не смеют, красой простой разок последний любуются.
Только кони одни фыркают, да звенят кольчугой, поверх тел накинутой. Бережет воин каждый друга верного, как себя самого защищает. Вот и стоят кони к войне готовые, в плетенья тонкие закованы. А в гривах-то шелковых не ленты вплетенные – обереги навязаны. У коней свой бог имеется – Горот-пастух небесный. Бавлин силу шлет ратникам, а брат его младший коней любимых стережет. И Даг веселый меж людей незримый прохаживается, удачу на спины, будто плащи вешает. А как пройдет мимо бог-счастливчик, так воин сам собой и улыбнется коротко. Вот и верят в победу ратники, сомненья прочь прогоняют.
А за полем стоят божьи прислужники, на глубокий овраг погладывают. А на дне его туман белый стелется, клубами сизыми наверх поднимается. Туман-то кверху рвется, да только не вырвется, чужой воле покорный. А на краю оврага самом застыла жрица старшая, а подле жрец Бавлина. Эрин в туман вглядывается, а жрец на нее смотрит. Молчат богов слуги, о своем думают, да не выдержал жрец бога главного, сестрицу за плечо тронул:
- Что, сестрица, делать думаешь?
Обернулась Эрин, на жреца с улыбкою взглянула да опять в туман взгляд направила.
- Подмогу тебе надобно.
Не унимается жрец, ответов хочет. Да только не спешит жрица тайной своей делиться, отмахивается:
- Есть у меня подмога сильная. Не за меня, за людей тревожься, от чар черных ограждай.
- Так прорвешься ли до ворога?
- Прорвусь я, братец, уверен будь.
- А коль одолеет?
- Стало быть, не такая я и всесильная.
- Ох, тревожно мне, Эрин.
- Ты в богов веруй, Аникий. Бавлину, Отцу нашему, поклоны бей без устали, да Ариде-матушке слова доброго сказать не забудь. На то мы и слуги их верные, чтобы душой в них веровать.
- Так и верю я, Эринушка. Да задумки твоей уразуметь никак не могу.
- А ты не думай, братец, ты делай, как уговорено. Как исчезну, так силу призванную в дело пустишь, защитишь воинов наших. Сестрицы помогать тебе станут, а без головы меченой и рать поганая не столь прыткая будет.
Поглядел на туман белесый жрец Бавлина, да щеку потер с сомнением.
- И как тебе одной с ним справиться? Через нас идти собиралась, силушку богов великих в оберег свой скопить. А теперь вот одна вознамерилась. Хоть и жрица ты старшая, а всё одно баба обычная.