- Сызнова спор свой начинайте. Да чтоб по-честному.
Бегут сестры верные, спешат старшей на выручку. Обереги зеленью светятся, в круг силушку сзывают. А как за руки взялись, так чары черные и развеялись, Эрин из плена выпустили. Вот и пошла тут потеха не детская. Звенит сталь булатная, брань мужскую покрывает. Сцепились жрицы с ратниками, бьются с яростью. Кипит в жилах кровь горячая, на месте стоять не велит. Чай, не бабы простые – воительницы! Вот и кружат они ратников Алвора, пляску смертную танцуют. От мечей жалящих никому не спрятаться, спасенья не сыскать. И кружится с ними Эрин, науке ратной давно уж обучена.
Эй, вороги злобные, кому помирать не терпится, подходи за угощеньицем. Будут вам и пряники, и мед с орехами. Двумя мечами жрицы разом рубятся, будто мельницы пред собой раскручивают. Бабы сильные да ловкие, сноровкой не обижены, мужикам могучим ни в чем уступать не желают. Что Мать великая, что дщери ее верные ни боли, ни крови не пугаются. Вот и бьются отчаянно, лиходеев теснят, надежды на жизнь не оставляют.
Да не только жрицы Аридины в сражении удалью похвастаться сумели. Мужики рядом не шутки шутят. Рубят врага ненавистного, под корень извести супостата хотят. Градосмотритель в пылу горячем из воеводы царского пыль выколачивает. А рядом-то мужик деревенский, что вчера поле сеять хлебом ходил, сегодня урожай с поля бранного собирает, врагов в снопы складывает. Ох, и злость в народе великая! От крови воины уж обезумели, да всё не остановятся, до вздоха последнего биться готовы.
И жрецы им под стать. Кто посохом по голове шальной врага благословляет, а кто и мечом острым. И от Дага веселого приветы посылают, и от Горота напутствие, от Веста послание, а уж от Бавлина всё разом, да еще с прибавком. Раскраснелись лица прислужников, да не румянец это – кровь вражья. Лютуют божьи прислужники, капища свои охраняют, скиты да храмы берегут. Не быть на земле родной вере поганой, здесь иных богов почитают, иные порядки блюдут.
Взмолились тут о пощаде воины пришлые, мечи на землю кинули, руки к небу подняли. Зря поверили они туману лукавому, зря за воеводой гуртом послушным отправились. Вел ратников помощник царский, с ним, что делать, ведали, а без головы ума и лишились. Полегли в ловушках хитрых, жрецами устроенных, а кто выжить сумел на супротивника кинулся, малым числом обманулся. А хоть и мало было здешних воинов, да злость и упрямство им силу придали, вот и бились отчаянно, отступать не желали. Привыкли царевы ратники, что во всем завсегда первые, а по носу-то и получили. А как они мечи бросили, так Аникий и выкрикнул:
- Наша взяла, люди добрые!
Пока пленников связывали да победе своей радовались, а жрицы со жрецами павших да раненых воинов подбирали, подошла к Аникию жрица старшая. Мечи в ножны сунула, пот со лба утерла, да и говорить принялась:
- Не вся это рать поганая, лишь число ее малое. Остальные на город стольный княжеский пойдут. Вы ведите пленников к пресветлому, пусть сам решает, что делать с ними станет, да раненых к лекарям надобно. А заодно слово благое людям несите, о победе нашей славной поведайте. Пусть знает народ, что и с этим вороньем справиться можно. Нужна весть радостная людям добрым, чтоб страхи свои позабыли да к новому бою готовились.
- Мы-то пойдем, сестрица старшая, а ты что делать надумала?
- Есть у меня дело тут важное, с ним справляться буду.
- А что с Меченым сделала?
- Дадут боги, из врага другом нам станет, - Эрин ответила.
- Живой, стало быть, - Аникий понял, да и спросил сестрицу строго: – Почто пожалела проклятого?
- Сама пожалела, сама и разбираться стану.
Развернулась после да прочь с поля бранного направилась. А как с глаз людских за деревьями скрыться успела, так руку и вытянула. Слетел к ней с ветки ворон черный, на руку уселся, глазами умными в глаза заглянул.
- Верну тебя хозяину, - Эрин сказала, а после добавила: – Ежели осталась в душе его капля жара прежнего, огонь сызнова разжечь сумею. Ради сына нашего да души пресветлого испрошу у богов ему прощения, от пут проклятых освобожу.
Ворон в ответ и каркнул согласно, да на плечо жрице сел.
Глава 5
Глава 5
Разлилася речка тихая, разлилась по обе стороны, да на два берега разделилась. А назвали тут реку Временем, что несет свои воды издревле. Исток свой в прошлом берет, устье в будущем, а посреди настоящее, да оно быстро прошлым становится. Разделяет время жизнь-то надвое, а мостки не делает. Как в реку ступишь спокойную, так волной и всколыхнется, понесет по течению, а уж где на берег выкинет, угадать не можешь.