- Коль ко мне не вернешься, тут оставлю.
А Эрин уж к воротам подходит, а на плече ее ворон сидит, голову набок склонил, мол, и что теперь, хозяин, делать станешь?
- Со мной ли ты, ворон вредный? – так воскликнул Арнард.
Михай опять ему на плечо уселся. Да как только прочь шаг воин сделает, к жрице возвращается, никуда без нее идти не желает. Совсем уж взъярился князюшка, на друга верного осерчал.
- Ну и сиди тут пнем трухлявым, изменник в перьях!
Оглядел Арнард село пустое, коня приметил, к нему и направился. А Михай-то опять свою потеху затеял. Догнал князюшку, на плечо уселся, да только тот на коня забрался, назад к жрице кинулся. Сел ей на плечо, да каркать и принялся. Куда, мол, без меня скакать намерился? А коль и дальше дружбу водить хочешь, то и жрицу с собой прихвати. Сплюнул на землю Арнард, да и поскакал прочь.
Мчит конь жрицын, седоку послушный, да тут рука твердая поводья и натянула. Кружит над воином Михай, круг по ветру рисует. А как руку к нему всадник протянет, так прочь от него улетает. Снова стал Арнард браниться, ворона по-всякому называть. Никуда ему без друга верного, душой, как к родному прирос. А поганец черный в жрицу Аридину когтями всеми вцепился, без нее уходить не желает. Опять сплюнул в сердцах пресветлый да назад коня повернул.
Глядит, стоит жрица старшая, а на плече ее ворон хитрый восседает. Нет мечей у ней на поясе, лук с колчаном пустым на земле валяются, не спешит прислужница Аридина на врага кидаться. Лишь глядит хмуро, да слова сказать не спешит. Спрыгнул на землю Арнард, к жрице направился.
- Коли ворону моему глянулась, возьму ему забаву такую, - так сказал Эрин пресветлый. – Противиться станешь, кричать примешься, убью без жалости.
- Человека, стало быть, берешь птице на потеху?
- Беру, стало быть, - кивает Арнард.
- А коль ехать с тобой не желаю?
- Об этом я не спрашивал. Как сказал, так и будет.
- Не указ ты мне, Меченый.
Развернулась Эрин да прочь и направилась. Да и Арнард бы не стал уговаривать, да Михай за жрицей опять увязался. Тут и кончилось у пресветлого терпение. Вслед за упрямцем и женой направился. А как догнал, так Эрин и зажмурилась, к удару готовая, да и Михай в этот раз мешаться не стал. А как удар княжеский свет в очах синих погасил, так и упала жрица Меченому на руки, противления боле не оказывая.
Глядит на жрицу бесчувственную Арнард, да на душе вдруг муторно сделалось, будто дурное сотворил. Мотнул головой, на руки Эрин поднял, да вдруг дорога лесная ему привиделась. И будто несет он девку деревенскую к коню своему быстроногому, а позади Михай летает…
- Не было ворона, - сказал вдруг Арнард. Да кажется князюшке, будто Михай-то был, только вроде и не ворон вовсе. Головой тряхнул воин меченый, да в сердцах и воскликнул: - Что за наваждение?!
Закинул жрицу на коня ее пегого, да уезжать не спешит. Поглядел на дома пустые, жильцами покинутые. После снова на жрицу взгляд бросил, одеяние ее рассмотрел.
- Изведет жрицу Алвор. Платье сменить ей надобно. Пусть думает великий, что везу полюбовницу новую.
В дом первый зашел, да с веревкой назад вернулся. Связал он жрицу, чтоб сбежать не удумала, да опять по домам пошел, платье нужное выискивает. А как подобрал наряд новый для своей пленницы, так назад и вернулся. Глядит, сидит на седле Михай, добычу стережет. Усмехнулся Арнард, к коню подошел, да место ворона взлетевшего занял.
- Теперь-то доволен? – Михая спрашивает, тот на плечо хозяйское и вернулся. Довольна, стало быть, душенька.
Скачет конь быстрый, от села пустого нового хозяина увозит да с хозяйкой старою. Лежит поперек спины конской Эрин бесчувственная, куда везут ее не видит. А ежели б и увидела, то слова бы не сказала. За мужем любимым хоть на край земли готова, хоть за самый ее краешек. Лишь бы друг сердечный был рядышком, лишь бы отогрелась стылая душенька, да память вернулась. Лишь бы был сыночку родной батюшка, да к Михаю старому с радостной вестью вернуться. Да только быть пока ей пленницей, ну и то ладно. Зато поглядит, как милый ее теперь живет-поживает. Но всё то после будет, а покуда телом немым поперек коня быстрого отлеживается.
Заехал Арнард в лес густой, да и остановил коня. Теперь уж можно выдохнуть. Не спешит за беглецом погоня скорая, не велят чужаку остановиться да пленницу выпустить. Не грозят погибелью стрелы да мечи острые, один посередь тропы остался. Только жрица рядом, да ворон верный на ветку дубовую уселся, да еще конь пегий траву щипать принялся, спешить ему некуда. Вот и стянул пресветлый свою пленницу на землю мягкую, да и сам над ней склонился, в лицо спокойное заглянул.