- Ты, стало быть, находка Арнарда.
Молчит Эрин, на царя смотрит пристально. А как разглядела, так чернь мерзкую в глаза заметила, да за плечом стоит дух пакостный, глазами белесыми на жрицу смотрит. Отвела от него взор княгиня пресветлая, будто не приметила, вид сделала, а уж вдохнуть полной грудью и вовсе не решилась. Идет смрад отвратный от царя да тени его черной, так на улицу бежать и хочется. Да удержалась Эрин, на месте стоять себя заставила.
- Поговорить нам надобно. Расспросить тебя желаю.
Расправила плечи жрица, в глаза царю взглянула:
- Спрашивай.
Нахмурился Алвор, руки на груди скрестил.
- Нет в тебе почтения, властителю не поклонишься.
- У меня свой владыка есть, ему и стану кланяться, - ответила Эрин. – А ты пришлый царь, не моей земли властитель.
- Дерзить решила, - прищурился Алвор. – Глупая, иль не из пугливых будешь? Так ведь лучше дурой тебе оказаться. А чтоб и вовсе прощения заслужить, так еще и слушать меня станешь.
- И что же желаешь, царь великий? – спросила жрица, да голову и склонила. Чай, крепкая шея, не переломится. Вспылила от ненависти великой да злости лютой, теперь уж за ум взялась, спорить перестала.
- Вот так мне больше нравится, - усмехнулся злодей, да и поманил к себе Эрин.
А ей бы на воздух чистый выйти, задыхается уже от духа тяжелого, грудь от волшбы, что творилась здесь, будто бочку обручем сдавило. Да всё ж послушалась, ближе шагнула. Поднялся на ноги царь, сам к ней приблизился. А как подошел, так и ухватил за подбородок, голову задрал.
- И опять глаза синие выбрал, - сам себе говорит Алвор. – А волосы, будто орех спелый. О такой он мне сказывал, значит, никак душа мятежная облик жены погибшей забыть не хочет. Теперь уж ясно, зачем с собой притащил, жену ему напомнила, да только лишнее это. Как звать тебя?
- Уной жрица прозвала.
Солгала Эрин, да только чует, что верно сделала. Коль говорил царю про нее Арнард когда-то, стало быть, и имя называл. Выходит, после уж памяти лишился, да Алвора стараниями глыбой каменной стал. Так ей и думалось, о том догадками полнилась. Закипел гнев в душе жрицыной, да опять сдержать сумела. А чтоб глаза бесстыжие не выцарапать, руки за спину спрятала.
- Что хотел от меня, царь великий? - Эрин спрашивает, а у самой голос уж натужно скрепит, совсем дышать тяжко.
- Будешь моим соглядатаем, - ответил Алвор. – О том, что Арнард делает, доносить станешь. Коль сны его начнут терзать тревожные, иль расскажет что о жизни прошлой, сразу мне докладывать будешь. А коль таить задумаешь, или хозяину своему выдашь, я из тебя всю кровь до капли выпущу. Поняла меня, Уна?
- Чего уж не понять, - усмехнулась Эрин. – Сказывал Арнард, что ты друг ему единственный, а, вишь как, соглядатая ему подсылаешь, удавку на шее держишь.
- Не тебе судить меня, баба глупая. О чем не разумеешь, помалкивай, да мой наказ помни. Иначе сдохнешь, Уна, в мучениях страшных, сама себе смерти желать станешь…
- Что ж ты, царь великий, бабу мою смертью пугать удумал?
Вскинул голову Алвор, а у порога Арнард стоит, взглядом злым смотрит. Эрин к нему и кинулась, за плечо встала, а князюшка собой-то и закрыл.
- Обещал мне, что в шатер мой нос совать не станешь, обманул, выходит. Я к тебе с доверием, ты с проверкой.
Так сказал царю Арнард, гнева государева не убоялся, сам глядит сердито. Смекнул тут царь, что баба, как и ворон Михай, помощнику его по сердцу пришлась. Улыбнулся по-доброму, да руки поднял.
- Что ты, Арнард, яришься, будто медведь по зиме? Поглядеть я хотел на Уну твою, познакомиться. Теперь уж забирай, мне и даром не надобно. Такого-то добра телега целая, могу и с тобой поделиться.
- Благодарствуй, царь великий, но твое пусть твоим останется.
Поклонился пресветлый коротко, Эрин за руку взял да из шатра царева и вывел. Она, бедная, грудью полной и вздохнула с радостью. А как к Арну в шатер воротились, так тот к ней и развернулся.
- Ты Уной назвалась?
- Назвалась, - жрица ответила. – Ни к чему царю имя мое слышать.
- Значит, Уной для всех и будешь. – А после к столу накрытому подтолкнул. – Есть просила, вот и трапезничай.
Подошла к кувшину сперва Эрин, от грязи царской ополоснуться хочет, да только рук одних ей мало, всю себя обмыть желает. Вот и обернулась к Арнарду, в глаза пристально смотрит.
- Что теперь надумала?
- Помыться хочу, - жрица ответила. – Есть ли тут банька какая?
- Еще что удумаешь?
- Да хоть к реке иль озеру отведи, - Эрин взмолилась. – От царя твоего духом гадким веет, будто в грязи извалялась. Не могу я хлеб в руки взять, пока чернь поганую с души и тела не смою.